Quantcast
Channel: В поисках Беловодья
Viewing all 1849 articles
Browse latest View live

Живые дороги Севера. Live-3.

$
0
0


Хотелось бы извиняться перед крымчанами за слова о том, что цены на полуострове теперь что на Крайнем Севере. На еду - пожалуй что да, но она здесь не критически дороже московской; иное дело - транспорт: в Новый Уренгой я ездил нелюбимым мной автостопом, потому что билет на маршрутку в один конец стоит 1200 рублей, то есть почти 5 рублей за километр! Первая машина довезла меня в Старый Надым на другом берегу одноимённой реки, и он не чета Надыму нынешнему - мрачнейший посёлок покидаемых жителями балков и бараков. Балок - это, грубо говоря, жилой вагончик, и большинство старожилов (даже если это красивая женщина лет 30) помнят, как жили когда-то в балке. Ну а на заглавном кадре особая, худшая из массовых форма балка - "бочка диогена".

От Надыма до Нового Уренгоя - не зимник, а асфальтовая, местами бетонная дорога в общем сносного (хотя и не без кочек) качества. Справа в нескольких метрах почти на весь путь тянутся рельсы - это живой участок Мёртвой дороги, восстановленный в 1970-х годах для освоения газовых месторождений и когда-то бывший островным от Старого Надыма до Нового Уренгоя. Несмотря на нетривиальную историю, одна из самых унылых железных дорог России: ни остатков сталинской стройки, ни вокзалов, и даже кажется порой, что и ни поездов - вся встреченная техника была исключительно путейской, но однако для чего-то же пути обслуживаются? Обратите внимание, что мостов на этом кадре пара: технические мосты 1970-х годов почти сплошь дублированы капитальными, но так и не достроенными мостами конца 1980-х. Этот вот - редкое исключение:



По дороге ландафшты варьируются от леса до тундры, участки которой зовутся Русским полем. По асфальту мерцает позёмка, а из-за перемётов нередко закрывают и эту дорогу. По пути в Уренгой стоят ещё посёлки Правохеттинский, Пангоды и чисто вахтовый Юбилейный. Эта дорога мне запомнилась знакомством с ямальско-югорскими украинцами - о том, что их тут много, я знал и раньше, но вот и пообщаться довелось. От Старого Надыма до Пангод я ехал в компании христиан-евангелистов во главе с интеллигентным и очень здравым в суждениях бывшим киевлянином по имени Вадим. Ехали мы навещать бабушку Валентину в Пангодах - она родом с Кировоградской области, разговаривает на суржике, жизнелюбива и гостеприимна. От Пангод же до Надыма меня вёз паренёк с Винницы, переехавший в эти края лет десять назад. О политике не говорили, но судя по упоминаниям "всех этих событий" и прочего в речи - в конфликте они или нейтральны, или считают, что жители исторической родины сами виноваты в произошедшем.



Новый Уренгой оказался городом большим, суетным и в целом довольно беспорядочным. Сравнивая с Надымом, он гораздо более оживлённый, богатый, приближенный "к земле" (так тут называют всё, что не Крайний Север), в нём ниже цены, выше зарплаты, больше магазинов и кафе (в том числе фастфудниц известных сетей), но как-то неуютно и не покидает ощущение, что пол-города живёт на чемоданах ("Вот ещё годик тут бабла позарабатываем - и на землю!"). Забронированная через букинг гостиница оказалась на практике съёмной комнатой в квартире, хозяином которой был азербайджанец Арыс. Азербайджанцев на севере много, вместе с русскими, украинцами, татарами и башкирами - выходцами из старых нефтяных районов - их можно считать коренными жителями югорских городов... но "те" азербайджанцы живут там, где добывают нефть, газа же в Баку не было, поэтому Арыс - из прибывших сюда в постсоветские годы. А вот "хантов" (так тут называют всех коренных жителей, которые в эти краях почти исключительно ненцы) восточнее Старого Надыма я не видел - переполненная духами тундра сменяется бездушным миром нефтегаза, и в этой двойственности своеобразное очарование Югры и Ямала. Этюд с уренгойского вокзала - приехала вахта:



Между тем, вернувшись в Надым, я сильно пожалел, что сдал билеты на ночные поезда в Сургут, Когалым и Нижневартовск. Главное, брал же 3 билета - 2 туда и 1 обратно, чтобы лишний отменить по ситуации, но в итоге отменил все три, рассчитывая на некие планы в четверг и пятницу. Планы, однако, отменились, и не исключаю, что следующие 2 дня буду сидеть дома и даже писать содержательные посты. Да и откровенно говоря третья-четвёртая-пятая комбинации опрятных параллелепипедов с вкраплениями памятников, подлеском из мрачных балков и бараков и довлеющими над всем и вся офисами нефтегазовых гигантов наверное были бы для одной поездки перебором.

Так как данный пост является апдейтом, прошлые дни путешествия и КОММЕНТАРИИ ЗДЕСЬ.

Живые дороги Севера. Live-4.

$
0
0


В сущности, всё это даже и не совсем путешествие, а просто жизнь в гостях в совершенно другом укладе. Прогулки по Надыму, поездки на всё ту же салехардскую трассу в поисках не найденных в прошлые два раза лагерей, мостов и сюжетов. На кадре выше - заброшенная вышка охраны лагеря. Я забрался на неё по лестнице, и выглядела она совершенно надёжной, несмотря на то, что заброшена полсотни лет назад. А вот найти ненецкое стойбище с оленями у нас так и не получилось: в тундре мощный наст, из под которого животные не в состоянии добыть корм, поэтому хотя стойбища и стоят, все олени где-то далеко от дорог.

Однако вот у той же самой вышки нам повстречался ненец Георгий Худи из Яр-Сале на четвёрке оленей. Рассказывал, что пару лет назад был мор, его стадо сократилось на треть, и к этому он относится философски: "природа делает выбраковку, чтобы оставались самые сильные". Оленей он периодически гоняет вместо снегохода за тем же - они должны быть в форме, чтобы выжить при каслании (кочёвке). Ну а в год мора один из оленей этой четвёрки отбился от стада в поисках корма, и спустя пару лет Георгий обнаружил его в совхозном стаде, и ездил оттуда его забирать. Олени маленькие, но очень мускулистые, и бегут резво, километров 25-30 в час, с розовыми языками набекрень. Георгий охотно с нами общался и фотографировался, а мы его угостили чаем и печеньем, и он принял это как должное, потому что к ненцам не принято ходить без подарка - такая своеобразная гордость кочевников.




Люди на Севере вообще своеобразны, и пожалуй что здешние русские не менее чудны, чем ненцы. Например, обратная сторона здешней отзывчивости - надо быть очень осторожным в варыжении намерений: вопрос "Можно ли?" тут зачастую понимается как "Сделайте это для меня немедленно"; на Севере вообще не любят, когда кто-то задаёт слишком много вопросов. Тут надо просто знать, что можно и что должно, а если не знаешь - не жить здесь. И как в Средней Азии, за кажущейся прямотой и открытостью стоят строжайшие традиции этики. А вот на фото из Надыма обычный элемент северного городского быта: прогреватель для автомобиля, питающийся от розетки в квартире, с которой соединён проводом, тянущимся из окна.



А в общем уже начинается День оленевода, на площади близ дома ставят чумы, по городу слоняются ненцы в похожих на униформу синих малицах, а я успел познакомиться с ещё двумя народами - селькупами и лесными ненцами да сходить на небольшой фольклорный праздник с постановкой одной из легенд. Так что следующие два дня - кульминация моего пребывания в Надыме.



Так как данный пост является апдейтом, прошлые дни путешествия и КОММЕНТАРИИ ЗДЕСЬ.

Живые дороги Севера. Live-5.

$
0
0


Что рассказать про День оленевода? Инициаторами его служат, как ни парадоксально, сами олени - ведь у них свои пути и сроки миграций, люди лишь сопровождают их стада, охраняя от хищников и болезней. Соответственно, День оленевода наступает тогда, когда кочевники подходят к городу, и его столица не Салехард, а именно Надым потому, что в ЯНАО он служит перекрёстком - что оленьих троп, что газопроводов. Даже официальное название праздника здесь - Соревнование оленеводов на Кубок губернатора Ямала.

Губернатор прилагается:



А основная часть праздника - соревнования по различным видам национального спорта, как например метание тынзяна на хорей (аркана на палку для погона оленей), прыжки через нарты, борьба (типа греко-римской, только держат друг друга борцы за ремень), или перетягивание палки.



Но отдельные детали впечатляют не так, как общий антураж - синие малицы, женские ягушки и платья в национальных узорах, олени и бураны, рыба с ледяных прилавков, и всё это на фоне прозаичного многоэтажного города. В общем, достойное завершение "базовой" части маршрута.



Завтра будут гонки на оленьих упряжках, но я вряд ли их успею показать - вновь уезжаю в сторону Салехарда и далее на Воркуту. Ну а что за вторая часть маршрута - надеюсь написать уже с дороги.

Так как данный пост является апдейтом, прошлые дни путешествия и КОММЕНТАРИИ ЗДЕСЬ.

P.S.
И огромное спасибо за поступления в Варандей-фонд, не сомневайтесь, что ваша помощь обернётся новыми постами в этом журнале. То, что вы мне передали с начала поездки (крупнейшее поступление было 1500, ещё несколько поменьше, но в сумме несколько тысяч) как раз окупит путь до Воркуты, откуда начинается вторая часть маршрута к прежде мне не доступным местам.

Живые дороги Севера. Live-6.

$
0
0


Надым - Салехард - Воркута и может быть дальше на Север....

В воскресение я был ещё в Надыме, сходил на самый зрелищеный этап Дня Оленевода - гонки на оленьих упряжках. Каюры орут страшными голосами (особенно немногочисленные женщины), олени несутся немногим медленнее снегоходов и норовят всё время сойти с трассы да удрать "в тундру", то есть на простор замёрзшего Янтарного озера. Скорости оленям не занимать, главное - именно умение их направить - иные упряжки даже не трогались со старта, а описывали пару кругов на месте и влетали в натянутые сетки ограды.



А вот на церемонию награждения, где губернатор вручал лучшим борцам, каюрам, метателям тынзяна, прыгунам или самым красивым кочевым семьям снегоходы, я уже не остался - нашлась оказия в Салехард, и мне надо было спешить. Впечатление, однако, осталось ярчайшим, и палитра ненецких нарядов до сих пор играет перед глазами.

Днём в сумерках мы с водителем - экс-украинским милиционером, воевавшим два года назад с Майданом, а теперь переселившимся на Крайний Север - вновь проехали от начала до конца знакомый зимник. На ночной салехардской объездной попутная машина с красивой и энергичной черноглазой женщиной за рулём докинула меня до вокзала, где я переночевал в знакомых комнатах отдыха, а дальше длинный поезд вёз меня знакомой дорогой - теперь из Лабытнаног в Воркуту. Зимой она выглядит совершенно иначе, чем летом - горы Полярного Урала напоминают сугробы, чёрные скалы лучше видны в белом снегу, чем в разноцветной растительности, а на поезде ехала группа ненецких женщин с большим грузом, сошедших на глухом горном полустанке:



Вечером вчерашнего дня я прибыл Воркуту, эту Одессу Крайнего Севера, где меня должна была подобраться зверь-машина экспедиции и повезти дальше на север. Но случилась пурга и ещё какие-то сложности, и сейчас они только-толкьо на подходах к городу. Просидев полсуток в комнатах отдыха, я выбрался в кафе в центре города - в прошлый приезд в 2011-м году мне здесь повстречался собственной персоной Свинья из "Страны Глухих", а теперь - хоббит Мерри из джексоновского "Властелина Колец". Такое вот чудное место в жуткой и тем прекрасной Столице Мира. Вид из окна слева от места, откуда я это пишу:



Но в маршрут дальнейшего пути вас посвещать пока не буду - если оно могло сорваться два дня назад, скажем, из-за проблем на зимнике или отсутствия транспорта, то может оно сорваться и в самый последний момент, за пару часов до встречи. Так что напишу, как сумею, и может быть нескоро.

Так как данный пост является апдейтом, прошлые дни путешествия и КОММЕНТАРИИ ЗДЕСЬ.

P.S.
Нет ли ощущения, что более сжатый и концентрированный "возвращенский" пост читается интереснее, чем такой вот live по не слишком-то разнообразным дням?

Живые дороги Севера. Xpen на мороз.

$
0
0
"Продвинутую" часть маршрута, по сути дела новое северное путешествие, к которому я перехожу не заезжая в Москву, я держал в секрете не ради интриги и не из суверия, а потому, что до последнего не был уверен в том, что она состоится. Я мог не прорваться сюда из Надыма, мог передумать и убояться, мог в конце концов решить, что это просто не моя команда. И вот дал бы я анонс, вы бы мне пожелали удачи, предвкусили бы интересные посты, а потом бы что-то помешало - и мне пришлось бы объяснять, что "кина не будет"; или наоборот - ответственность перед аудиторией толкнула бы меня на опрометчивое решение. Но вот, сидя в отъевроремонченной квартире за облезным фасадом воркутинской пятиэтажки, я практически уверен, что завтра утром будет долгожданный старт из Воркуты дальше на Север, к полярным морям, вдоль их берегов и назад по замёрзшей Печоре: Хальмер-Ю - Усть-Кара - Амдерма - Каратайка - пос. им. моего журнала (Варандей то есть) - Нарьян-Мар - Усть-Цильма, а так же Усинск, из которого наша экспедиция "Arctic Challenge-2016" вышла 4 дня назад и подобрала меня в Воркуте и в который экспедиция вернётся, скорее всего, так же без меня. Сколько мы будем ехать, посетим ли всё из намеченного, и когда я вернусь в Москву - пока совсем не ясно.

А поможет нам вот такая вот зверь-машина произвдства усинской фирмы "Аметист": колёсный вездеход на шинах низкого и сверхнизкого давления "XPEN", который разумеется все начиная с производителей и заканчивая встречеными дорогах не сговариваясь называют "Хрен". Сам я три "Хрена" экспедиции пока не видел, поэтому вот официальное фото со старта в Усинске, где я так и не побывал.



Как будет с интернетом в северных посёлках - загадывать не берусь, но по мере поступления продолжу live-апдейты к посту "Живые дороги Севера".

Живые дороги Севера. Белое Безмолвие, или Как я ходил на Xpen

$
0
0


...Идя по Москве домой с вокзала, я не верил своим глазам: разве может быть так тепло? разве бывают дома такими большими? разве в мире так много людей? Позади 2000 километров по тундре в кабине и кузове вездехода со звучным названием Xpen, гигантская петля Воркута - Усть-Кара - Амдерма - Каратайка - Нарьян-Мар - Усинск. Я помню, как день за днём, проснувшись в жарком и тесном кузове и выглянув в заднюю дверь, я видел лишь белые снега до горизонта. Помню, как радовался первому увиденному за несколько дней дереву; как на четвёртое за три дня северное сияние лишь перевернулся на другой бок. И как мне пригодилась вся та огромная гора вещей, которую я проклинал, собираясь.

И хотя на Варандей мы так и не успели, я не очень-то об этом жалею. Моё первое внедорожное путешествие, хотя и был я в нём лишь пассажир, удалось. Спасибо клубу путешествий el-tizo (Eleven Time Zones) - за маршрут и Николаю и Раджабу из Усинска - за машину, способную забраться в места, не видевшие прежде колёс.

Обзор первой части путешествия - Мёртвая дорога в День Оленевода в Надыме - ЗДЕСЬ. Всего я скитался по северам 27 дней...

Собственно, вот исчерпывающее описание большей части нашего путешествия. Зверь-машины "Xpen" (всего их было три) да бескрайняя снежная тундра, порой без единого деревца. Единственный путь - следы первой машины, и осознание, что за пределами тёплого кузова среда, не совместимая с жизнью, где человек может продержаться лишь несколько часов. Но это белоене было безмолвием, а был лишь шум мощного мотора отечественной сборки - из тех, что ломается и чинится одинаково быстро и везде.

2.


...Лет этак 5-6 назад в Усинске двое профессиональных водителей, один из которых к тому же и предприниматель, от нечего делать собрали вездеход - и получился он столь удачно, что дело пошло на поток. Вообще, в производстве вездеходов в последние годы произошла натуральная революция - на смену гусеничным машинам, рвущим нежную ткань тундры, пришли колёсные вездеходы на огромных шинах низкого давления, которыми на глубоком снегу можно даже переехать человека без вреда для его здоровья. Уже лет 20 такие выпускает подмосковная фирма "Трэкол", и трэколы на Севере успели стать такой же неотъемлемой частью пейзажа, как "Уралы" или "Буханки". Но ещё несколько относительно небольших заводов и мастерских с тех пор появилось во многих северных и не только северных городах, экспериментируя с технологиями под свою местность: в Сургуте, например, преуспели в создании болотоходов-амфибий, а столичный "Шерп" прижился в тропический странах. Среди них и Xpen из Усинска, умеющий плавать и взбираться на крутые склоны. Звучное название с одной стороны восходит к вопросу "Это ещё что за хрен на дороге?" (и в глазах проезжавших мимо по зимникам я этот вопрос наблюдал стабильно), а с другой к инициалам создателей - Хасбулатов Раджаб и Евлампиев Николай. Вездеход, созданный водителями - как автомат, созданный соладтом Калашниковым. И по словам сопровождавшего нас Раджаба, мы были первыми, кто доехал во многие места по дороге на колёсах, а не гусеницах и полозьях. Ну а чтобы не гонять машины просто так, их загрузили журналистами, среди которых я представлял блогосферу.

3.


Дорога была долгая, затея - обречённая
И всё же, всё же...
Вёрсты за верстой пешком,
Небо, снег да солнышко -
Мы так не сможем
...
(Веня д'Ркин, "Семеро")

или

Север, воля, надежда, страна без границ.
Снег без грязи - как долгая жизнь без вранья.
Вороньё нам не выклюет глаз из гразниц,
Потому что не водится здесь воронья...

(Владимир Высоцкий, "Белое Безмолвие"; я больше люблю эту песню в исполении Егора Летова)

4.


Экспедиция стартовала 13 марта из Усинска, а 15-го марта достигла Воркуты, где к ней присоединился я. Воркуту, откуда была моя прошлая весточка, покинули с задержкой на 3 дня, и жертвой этой задержки пали Югорский Шар и Варандей. Вот утром под удивлённые взгляды водителей легковушек, джипов и вахтовок продираемся через посёлки Воркутинского кольца. Шахта "Северная", где недавно случилась беда.

5.


Хальмер-Ю - наша первая остановка. 60 километров от Воркуты по накатанному зимнику - это 3 часа пути: вездеход пройдёт, конечно же, везде, но - медленно. Хальмер-Ю в переводе значит"Река мертвецов", и ныне он вполне оправдывает это название: расселённый ещё в 1990-х с закрытием градообразующих шахт, ныне это пустой и стерильный мёртвый город в пейзаже ядерной зимы.

6.


В центре - ДК, который взорвал лично Путин. Это не шутка: расселённый не без помощи ОМОНа Хальмер-Ю стал полигоном-мишенью, и как-то в учениях поучаствовал и наш президент, лично выпустевший по посёлку три ракеты со стратегического бомбарировщика.

7.


К ночи похолодало примерно до -30, но - с пронзительным ветром. Мы из кабины перебрались в кузов, и в какой-то момент быстро оделись и выскочили на мороз, услышав по рации "северное сияние!". Сияния на Севере бывают не так уж и часто, но мы их видели три ночи подряд, и очень жаль, что мой фотоаппарат не в силах передать это грандиозное зрелище. От Хальмер-Ю мы ехали ночь, затем сломались и чинились пол-дня, затем ещё пол-дня ехали и наконец к вечеру достигли селения Усть-Кара, где машины ушли на ремонт в тёплый гараж, а мы расквартировались в детском садике. Как следует из названия, где-то рядом Карское море... но Усть-Кара стоит в начале эстуария, и до как такового моря от неё ещё несколько километров. Тем не менее, зимой она лежит меж двух одинаковых ничто - на востоке тундра, на западе замёрзшая вода.

8.


Общаемся с представителями власти, если точнее с главной администрации. На заднем плане Саша из "Коммерсанта" и Юля из "Огонька", на переднем плане оператор Иван и руководитель экспедиции Игорь. Глава администрации рассказывала всё в очень радужных тонах, но в общем-то ей хотелось верить: в Усть-Каре 600-700 жителей, из которых 200 - дети; население растёт, люди не стремятся уезжать и даже возвращаются после учёбы; посёлок опрятен, ухожен и, за исключением отсутствия канализации, вполне благоустроен. Пожалуй, из всех мест по дороге Усть-Кара произвела нас нас лучшее впечатление.

9.


Дальше снова дорога по ночной тундре, самое яркое полярное сияние да глубокие каньоны. Когда съезжаешь по такому склону на многотонной машине первый раз - страшно, а на второй-третий-пятый это ощущается как аттракцион:

9а.


В этих краях от селения до селения по 100-150 километров и нет дорог - где-то зимник, представляющий собой накатанные колеи между вешек, где-то и вовсе лишь снегоходная тропа, но "Хрены" спокойно прорывают даже полную целину. Мы объезжали по краям Югорский полуостров, этот самый северный на материке сегмент Урала вокруг кряжа Пай-Хой. И сутки пути от Усть-Кары привели нас в посёлок Амдерма, одно из самых жутких мест, что мне случалось видеть. В отличие от стерильного Хальмер-Ю она опустела не полностью, но из 10-12 тысяч населения при Советах (из них 5 тыс. - постоянные жители, а остальное были военные) осталось менее 300 человек, то есть 3%. Получилась гигантская свалка брошенных домов, в которых при этом теплится какая-то жизнь.

10.


Порой в Амдерму приходят белые медведи... Она стоит на берегу открытого Карского моря, и его злые ветра, порой вымораживающие даже Москву, здесь пронизывают насквозь. Амдерма севернее Печенги, в которой я был уверен, что севернее заберусь ещё не скоро. Такое вот селфи на карском берегу, в самой северной точке, где мне доводилось бывать:

11.


По изначальному плану из Амдермы мы должны были ехать берегом Карского моря, вдоль пролива Югорский Шар (за которым таинственный остров Вайгач - ненецкий центр мира), да и на окрестности Амдермы - заброшки, водопады и мысы - были большие планы, но увы... Задержки в Усинске и Воркуте привели к тому, что дальше мы отправились не самым интересным, а самым коротким маршрутом. Вот пересекаем один из головокружительных каньонов Югорского полуострова - не первый, но прошлые мы проезжали ночью. На фоне каньона - создатель вездехода Раджаб, механик Сергей и водителей нашей машины Антон.

12.


В тундре - зайцы, песцы и полярные совы, а вот белого медведя мы, к сожалению или к счастью, так и не повстречали. Вот так зато приходит песец:

13.


Каратайкав сотне километров от Амдермы после всего, что мы видели за прошедшие дни, натурально кажется тёплой и южной. Тут есть даже настоящее дерево, выращенное в чьём-то палисаднике! Тут бутылка воды стоит не 165 (как в Амдерме) и даже не 150 (как в Усть-Каре), а всего 100 рублей! А выпечкой в местном магазине затарилась вся команда. Каратайка похожа не на мрачную Амдерму и даже не на "оазис" Усть-Кары, а на что-то даже и не полярное...

14.


Неутомимая Юля брала интервью у всех встречных, и в Каратайке повстречала ненку из тундры, приехавшую в посёлок по каким-то делам. Ненка показала нам национальную одежду и пояса оленевода с медвежьим клыком - я много такого видел в Надыме, а вот для остальной команды это оказалась по сути единственная встреча с ненецкой культурой за всю поездку.

15.


В Каратайке мы даже не ночевали - надо было гнать на Нарьян-Мар, от которого нас отделяло полтысячи километров, что со скоростью 20-30км/ч, поверьте, ОЧЕНЬ много. И снова мы ехали куда-то ночью, снова машина со страшным рёвом подпрыгивала, прорубая снега, и тем удивительнее было увидеть за окном яркий свет и жаркое пламя. Мы прибыли на буровую:

16.


Здесь кончается глухая безлюдная тундра, и начинает мир вышек, факелов, трубопроводов, компрессорных станций, зимников, мостов, бензовозов, рабочих столовых и жилых балков на базах.

17.


Последний раз мы погружались в безлюдную тундру, надеясь найти оленеводов, друзей одного из наших водителей... но на всём этом огромном пространстве оленеводы не встречались нашей экспедиции ни разу, и я даже понимал, почему: в тундре был мощнейший наст, почти везде можно было ходить, не проваливаясь в снег, и это было хорошо для нас, но плохо для оленей, которые не могли добывать себе корм из под снега. Куда ушли олени - я не знаю, но в итоге наши с ними пути не пересеклись. Потеряв день на поездку к пустому балку, мы заночевали на базе дорожников, обслуживающих зимник. Тёплый приём в столовой, "у рабочих две радости - баня и столовка, а у поворихи - только баня". Вот так вот трудится страна...

18.


...В моей родной Перми всё старшее поколение пело песенку про "Нарьян-Мар, где живут оленеводы" и мечтало туда переехать. Скажу родной бабушке, что я там побывал - она придёт в восторог. Нарьян-Мароказался очень приятным городком, как Салехарди Ханты-Мансийск, но я бы сказал - лучше: как-то камернее и уютнее. Есть в нём и своя архитектурная фишка - деревянный сталианс:

19.


Причём расцвёл Нарьян-Мар совсем недавно, в последние лет 5-10 - ведь серьёзное освоение нефти Ненецкого автономного округа началось лишь в конце "нулевых". И в общем после страшной тундры и суровых её обитателей на цветастых новостройках и городских лицах глаз просто отдыхал.

20.


Из Нарьян-Мара съездили в Пустозерск - первый русский город за полярным кругом, основанный аж в 1499 году. Ещё в нём сожгли протопопа Аввакума, а в упадок он пришёл очень давно и окончательно покинут был в 1960-е годы как "неперспективная деревня". Но хотя нынешний Пустозерск - лишь гора с крестами, впечатление он производит сильнейшее.

21.


Особенно если смотреть его по расширенной программе. Вот например деревня Устье, куда из умиравшего Пустозерска было перевезено несколько деревянных домов:

22.


А в Нарьян-Маре есть отличный музей Пустозерска. На городищах и в Устье мы встретили его экскурсионную группу - за отсутствием дорог летом сюда ездят на лодках, а зимой на буранах с пассажирскими прицепами.

23.


В самом же Нарьян-Маре ожидался некий праздник, я было обнадёжился, что это будет местный день оленевода, но это оказался прозаичный Буранday - то есть гонки на снегоходах. В принципе интересно, но по сравнению с Днём оленевода в Надыме антураж не впечатляет.

24.


О пути назад через Усть-Цильму по замёрзшей Печоре не было теперь и речи - но и по зимнику из Нарьян-Мара в Усинск мы тряслись добрых 12 часов. Усинск оказался таким филиалом Тюменской области в Республике Коми - серый и правильный нефтеград, комбинация параллелепипедов с храмом и офисом нефтегазовой компании.

25.


Николай Евлампиев, второй создатель "Xpen'а", проводит экскурсию по своему заводу:

26.


Обзор "надымской" части маршрута я начинал с селфи на вокзале Ярославля в самый первый день пути. А вот снова селфи в последний день, с отросшей бородой, которую я честно не брил весь месяц. Потому что из тундры нельзя вернуться совсем уж прежним...

27.


А вообще, это кажется первое путешествие, постов из которого будет меньше, чем дней. Это касается обеих его частей - и "надымской" с Днём оленевода, и "тундровой" с Xpen'ами - с каждой будет примерно по 10 постов. Выкладывать в ближайшие дни буду всё-таки надымские (обзор той поездки см. опять же ЗДЕСЬ), причём в силу ряда причин - по 2 поста в день: через неделю-две снова уезжаю, пока преждевременно говорить, куда. Ну а места, описанные в этом обзоре, покажу подробнее уже по возвращении во второй половине апреля.

Примерные планы двух серий:

. Железная дорога Чум-Лабытнанги зимой.
. Салехард-Надым. Жизнь зимника.
. Мёртвая дорога. Мосты и инфраструктура.
. Мёртвая дорога. Лагеря.
. Надым.
. Железная дорога Надым - Новый Уренгой и украинцы на Севере.
. Новый Уренгой.
. День оленевода в Надыме (2-3 поста).

. XPEN. Вездеход из Усинска.
. Хальмер-Ю.
. Усть-Кара.
. Амдерма.
. Югорский полуостров и Каратайка.
. Нефть Большеземельской тундры.
. Нарьян-Мар (1-2 поста).
. Буран-day.
. Усинск.

"На холодном Ямале, на Полярном Урале..."

$
0
0


Экзотическую железную дорогу Чум-Лабытнанги в заполярной тундре и холодных горах я уже показывал летом, ну а теперь проедем по ней зимой и напоследок немного погуляем по Салехарду: зимой эти места выглядят совсем иначе но впечатляют едва ли не сильнее - в белых снегах лучше ощущается масштаб, а в города приходят ненцы в их замысловатых нарядах. Этим постом я начинаю рассказ о длившемся без малого месяц двойном северном путешествии - по Мёртвой дороге в Надым на День оленеводаи по Ненецкому округу на новом вездеходе Xpen.

Линия Чум-Лабытнанги замышлялась как начало грандиозной Трансполярной магистрали, строившейся в последние годы сталинской эпохи по безлюдным тундрам к устью Енисея, а в итоге, оставшись её единственным действующим участком, превратилась в один из 5 "усов" Печорской магистрали, пронизывающей Республики Коми до самой Воркуты. Печорскую магистраль я впервые проезжал в 2011 году, рассказав тогда о ней в трёх частях: Коноша - Микуньдо Южной Коми, Микунь - Ираельв Средней Коми и Инта - Воркутана Крайнем Севере. Тогда я ехал по ней на месяц позже, но по точно таким же пейзажам солнечной северной зимы, однако в этот раз увидел кое-что, тогда скрытое дымкой - горы. Полярный Урал местами подходит к Печорской магистрали на 15-20 километров, и например такие виды открываются со станции с жутковатым названием Сивая Маска:

2.


Из Москвы в Лабытнанги есть прямой поезд, и летом он ежедневный, а зимой ходит дважды в неделю, и на подходящие мне дни никак не попадал. Поэтому на север я ехал поездом Москва-Воркута в компании вахтовиков - двух рабочих и инженера. Первые строили завод в Яреге близ Ухты (чёрный террикон единственной в мире нефтяной шахты, показанный в посте про участок Микунь-Ухта, с тех пор оброс новыми промышленными корпусами), второй работал на компрессорной станции газопровода близ Печоры. Рабочие сетовали, что платят мало, но зато - стабильно, а инженер, напротив, опасался задержек и кидалова - такие вот реалии нашего кризиса. Но я в купе их пересидел и покинул вагон на станции Сейда за пару часов до Воркуты:

3.


От поезда до поезда - примерно час ожидания, который я коротал, наблюдая за гигантским трактором-снегоочистителем - подобными с 2011 года успели укомплектовать большинство виденных мной станций:

4.


На перегонах же с последствиями пурги борются и вовсе такие вот зверь-машины, похожие на сухопутные ледоколы - если автодороги в пургу регулярно закрывают, то железка себе таких простоев позволить не может. Фото со станции Елецкая, куда доедем чуть позже:

5.


Сейда - по сути и есть начальная точка линии Чум-Лабытнанги. Даже легендарный поезд Воркута-Лабытнанги с 1 купейным, 1 общим и несколькими почтово-багажными вагонами приходит сюда с севера, и постояв часок, вновь уходит в ту же сторону, таким образом дважды проходя соседнюю станцию Чум. Понимая, что ехать добрых 10 часов в общем вагоне - удовольствие сомнительное, я заранее взял купейный билет, и соседями моими оказались молчаливая женщина с книгой и очень симпатичная молодая пара финно-угорского типажа. Я долго пытался понять, кто они: ханты не ханты, коми не коми, а оказалось, что это и вовсе марийцы - выходцев из этой красивой и очень бедной республики немало работает по северам.

6.


За Чумом, ещё лишь через несколько километров, поезд сворачивает на восток и идёт в сторону Урала. Зимой горы похожи на гигантские сугробы:

7.


Но местами Полярный Урал каменист и грозен::

7а.


Летом я ехал здесь на "Полярной Стреле", стоящей на мелких станциях считанные минуты. Теперь я понимаю, что это была ошибка - прочувствовать эту одну из колоритнейших в России железную дорогу можно лишь на пассажирском поезде, который стоит дольше, чем едет, а в своём общем вагоне везёт хоть матёрых уголовников, хоть хантыек в цветастых платьях. Сердце линии - безусловно, станция Елецкая, на которой стоянка добрых полтора часа:

8.


И собственно - вот почему: из 8 вагонов 6 - багажные, по сути это грузопассажирский поезд, развоящий продукты по сельпо и пекарням посёлков:

9.


К разгрузке вагонов съезжаются снегоходы с прицепами - специфический северный транспорт, здесь куда более многочисленный, чем автомобили, и зимой заменяющий моторные лодки.

10.


Они повезут все эти тюки с картошкой, подмороженными овощами, консервами, хлебом и прочим на далёкие стойбища и рабочие базы, охотничьи балки и геологические партии предгорий.

11.


Станция Елецкая названа по реке Елец бассейна Печоры, которую небольшу волок соединял с рекой Собь бассейна Оби: как Сылва или Чусовая, Собь пересекает Уральские горы, только не из Азии в Европу, а напротив - из Европы в Азию. На широкую долину Соби мы и держим курс, а со стороны гор-сугробов подходит встречный поезд Лабытнанги-Воркута:

12.


Скрещение - два состава встают узкой улицей, багажными вагонами друг к другу и пассажирскими - на выпуск:

13.


С встреченого поезда в магазин выходят две женщины в ярких платьях старинного вида, и марийцы в моём купе объясняют, что это коми, опознающиеся по характерным шапкам сложной формы. В прошлом году на этой же линии я видел хантыйку в ярком платье чуть иного вида, у ненцев зимой малица и вовсе повседная одежда, и даже русские в Усть-Цильме, говорят, не забыли народный костюм, так что подобные сюжеты - тоже колорит Большой Югории.

14.


А ещё на станции Елецкая обязательно надо зайти в буфет и купить там пирожков, честных и вкусных. Достаточно сказать, что здесь я впервые в жизни сумел съесть пирожок с капустой (вообще-то на дух их не переношу), который мне случайно подсунули вместо пирожка с рисом и яйцом. В Елецкой же нас застиг закат: мы на долготе Тюмени, но время здесь московское, и потому Коми и НАО - край радикальных жаворонков: в марте тут в 4 утра уже светло, а в 5 вечера наползают сумерки.

15.


Но две недели спустя я ехал обратно, догоняя Xpen'ы в Воркуте, и так как в Елецкую оба поезда приходят одновременно - до заката как раз увидел вторую половину пути. Здесь фото пойдут вспять реальному времени - от заката к полудню. Пасмурным, хотя и более долгим днём стемнело раньше, в темноте проехали станции Хорота и Полярный Урал (см. летний пост), и близ последней, у её восточной горловины, я наконец сфотографировал сквозь неимоверно грязное вагонное стекло обязательный атрибут дорог через Урал - стелу "Европа-Азия" на границе Республике Коми и Ямало-Ненецкого округа. Летом я глядел в северные окна (левые, если ехать в Лабытнанги), а она по ходу нашего движения справа:

16а.


Заброшенный посёлок геологов и военных Полярный, куда я в августе с суровой тургруппой доезжал по горам на красной шишиге:

16.


Уральский хребет здесь исключительно узок, порядка 40 километров, и поезд пересекает его в общем-то за полтора часа - но красота гор берёт своё: запоминается он как добрая половина пути. Вот знакомые с лета Нефритовая долина:

17.


И угрюмый неприступный Рай-Из километровой высоты:

18.


Высокие горы, целком покрытые снегом, смотрятся сюрреалистически:

19.


Но в белом снегу лучше видны чёрные зубастые скалы, летом сливавшиеся с фоном:

20.


21.


Долина Соби широка, горы вроде и нависают над железной дорогой, но всё же рельсы проложены по ровному месту. По пути - лишь полустанки-"километры", на которых "Полярная Стрела" не останавливается вовсе, а пассажирский поезд стоит минут по 7-10.

22.


На одном из полустанков высаживались ненецкие девушки в их тёплых расшитых ягушках, видимо ездившие затариваться в Лабытнанги:

23.


Значит, где-то неподалёку - стойбище. Ненцы умеют ставить их так, чтобы находясь близ дороги, быть скрытыми от посторонних глаз:

24.


Ещё пара зигзагов вдоль реки - и откроется Харп. В долине Соби было невыносимо ветрено, при том что в окрестных тундрах тишь да гладь - стоковые ветра превращают узкий проход в аэродинамическую трубу.

25.


Тот же дикий ветер хлестал по перрону и в Харпе - про этот посёлок с его зонами общероссийского масштаба я подробнее рассказывал опять же летом. Отсюда до Лабытнанги поезд тащится еле-еле, да и стоит здесь час, поэтому многие пассажиры тут пересаживаются на маршрутки и такси "по заполнению".

26.


А вот так выглядят ненки без ягушек, в Харпе выходившие в магазин:

27.


Напомню, что эти кадры сняты на обратном пути, а по дороге "туда", по словам Максима raven_ptitsa (который собственно мне поездку на День оленевода и устроил) ненецкое стойбище было в тундре между Харпом и Обской - возможно, то же самое, просто сместившееся за две недели выше по горам. В Обской, начальной точке самой северной на планете железной дороги по Ямальскому полуострову (кстати, это неправда, что ни один блоггер по ней не ездил - когда-то на ней проводил съёмкимэтр транспортной фотографии russos), я в этот раз не фотографировал ни голубых вагонов "Газпрома", ни уродливого недостроенного вокзала. Зато вот попался такой агрегат - самоходный дефектоскоп:

28.


Ну а там и Лабытнанги рядом. Ненки садятся в вагон, хотя по сюжету поста, скорее, с него выходят:

29.


И в общем, я не знаю, когда эта линия впечатляет больше - летом или зимой. В оба сезона - необъятность пространств, красота гор (благодаря котором эта линия была бы самым живописным куском Трансполярки, даже если бы её построили целиком), и видны те детали, которых не видно в другой сезон. Летом и осенью - более яркие краски, зимой - звериные следы и близость стойбищ. А на вокзале ненец и азербайджанец стоят в одной очереди. Человек с собачкой и фотоаппаратом тоже интересен, и в клетке левее него сидела обезьяна, периодически оравшая страшным голосом - это циркачи-гастролёры, ехавшие выступать в Воркуту.

30.


На вокзале в Лабытнангах я ночевал летом, а в этот раз - даже дважды: его комнаты отдыха по сути являются полноценной гостиницей с удобствами в номере и гостиничными же ценами в 1500 рублей за 12 часов. Это, впрочем, если без подселения, я же предпочитал выждать, когда пройдёт народ с пребывающего к ночи воркутиеского поезда, и убедившись, что прошёл он мимо вокзала, заселялся на 300 рублей дешевле с возможным, но так и не случавшимся подселением. Как бы то ни было, эти комнаты отдыха - самое дешёвое из приличных место ночлега в Салехарде и Лабытнангах. Парой кварталов выше по главной улице отправляются маршрутки в город, а вот такси стоит целых 700 рублей...

31.


Взгляд с лабытнангского берега на Обь и за Полярный круг, проходящий у Ангальского мыса слева - Салехард хотя и числится "городом на Полярном круге", а всё же центр его чуть южнее. Летом мы с Констнатином nord_ursusпрошли Иртыш и Обь от Омска до Антипаюты, в этот раз моё общение с великой рекой ограничилось двумя переездами по льду, с которых не удалось сделать ни одной фотографии - "туда" ехал в маршрутке с заиндевевшими стёклами, а обратно - по темноте. Про Лабытнанги и близлежащую часть Салехардау меня был отдельный пост, а зимнюю ледовую переправу в своё время показывалperiskop.

32.


О Салехарде с лета у меня было два поста - общий колорити достопримечательности - Старый Обдорск и Мёртвая дорога. Но как оказалось, жизнь в маленькой столице богатейшего российского региона не стоит на месте, и за полгода авиамузей близ аэропорта (см. пост про Лабытнанги) успел пополниться самолётом Ту-134:

33.


А автомузей у АТП в бывшем депо Мёртвой дороги (которое, кстати, не гараж во дворе, а само это здание, обложенное в 1990-х кирпичом) помимо пары грузовиков и ГАЗика разжился раритетным автобусом:

34.


Обдорский острог хотя и "клюква" (в селе Обдорск никогда не было острога, да и сделан он с рядом ошибок), а всё-таки красив:

35.


Устье Полуя у его подножья, фактически часть Обской поймы, дальний берег которой тонет в морозной дымке:

36.


Старый Обдорск в отсутствии зелени, неизменно разбавляющей панорамы русских городов, смотрится неожиданно целостным:

37.


Суровый и дымный зимний Салехард вообще не похож на цветной и гламурный Салехард летний:

38.


Даже в центре с его новостройками впечатление совершенно другое:

39.


Зашли в центр национальных культур:

40.


Где проходила выставка, посвящённая сихиртя - мифическому народу, якобы жившему тут до ненцев, с приходом которых они ушли под землю, прихватив с собой своё главное богатство - стада яхоров, "земляных оленей", то есть мамонтов. Сихиртя в ненецких поверьях были ещё и прекрасными кузнецами и резчиками, и в общем занимали ту же нишу, что в европейской мифологии гномы - подземный народ умельцев-карликов, с которыми отождеставлялось всё необычное, найденное в земле, будь то древние клады или мамонтовые кости. На самом деле кто-то тут до ненцев действительно жил, русским сихиртя были известны как печора, и хотя их язык восстановить уже невозможно, по десятку сохранившихся названий учёные предпологают, что их ближайшая родня из ныне живущих народов - саамы.

41.


О ямальских древностях - старинном Горнокнязевске, городищах Усть-Полуй и Ангальский мыс и даже о Мангазее, вернее её экспонатах в Салехарде, у меня тоже был отдельный пост. Выставка же, с археологическими находками, хантыйскими бубнами, саблями, священными покрывалами да различными статуэтками и рисунками на тему сихиртя, мне в общем понравилась и очень кстати напомнила историю мест, куда я только приехал.

42.


У рынка "Дары Ямала" снова повстречались ненцы, приехавшие в город торговать олениной, рыбой и национальной одеждой:

43.


А в самих крытых "Дарах Ямала" торговал кубанским мёдом хитроватый казак. Неоказачество, между прочим, в ЯНАО в принципе довольно развито.

44.


...Утром из Лабытнанги я приехал в аэропорт, где меня встретили уже упоминавшийся Максим и надымчанин Миша на чёрном "Паджеро". Максим отправлял семью в Надым самолётом, а нам троим предстоял путь туда по земле. Навернув кружок по Салехарду через показанные выше места, мы заехали за вещами в гостиницу "Теремки" с ледяной обезьяной у входа:

45.


Да мимо заброшенной станции тропосферной связи у поворота на Горнокнязевск рванули на восток.

46.


Между Салехардом и Надымом - следующие три части.

НАДЫМ-2016
Обзор поездки и оглавление серии.
Железная дорога Чум-Лабытнанги и немного Салехарда.
Мёртвая дорога
Жизнь зимника.
Мосты и разъезды Трансполярной магистрали.
Лагеря 501-й Стройки.
Газовый край
Надым.
Железная дорога Надым - Новый Уренгой и украинцы на Севере.
Новый Уренгой
День оленевода в Надыме.
Продолжение - на вездеходах по Ненецкому округу.

Мёртвая дорога. Часть 1: зимник

$
0
0


На первый взгляд идея ехать в Надым через достигнутый в прошлой частиСалехард выглядит странной: из простейшей географической карты следует, что оба города стоят в тупиках, причём если до Салехарда железная дорога из Москвы в целом прямая, то до Надыма по рельсам и шоссе надо сделать гигантский крюк через пространства Сибири. Между ними же три сотни километров лесов и болот, которые, казалось бы, можно только перелететь... да не совсем. Между Салехардом и Надымом я впервые познакомился с такой специфической сущностью Крайнего Севера, как ЗИМНИК - это дорога, которую наводят зимой по наморожённому льду да укатанному снегу. Зимников в России много, и Салехард-Надым среди них натуральный хайвей - даже называют его местные"трассой".

А проходит он вдоль насыпи Мёртвой дороги - пожалуй самой необычной из многочисленных российских железных дорог. Её насыпь на заглавном кадре видна слева, но о ней - в следующих двух частях, пока же расскажу о зимнике какой он есть: устройство, нюансы, техника, встречи по дороге, в том числе со съезжавшимися к Надыму ненцами. Здесь - совсем другая жизнь.

..Утром, переехав на маршрутке замёрзшую Обь, в аэропорту Салехарда я встретился с Максимом raven_ptitsaи удалым, но правильным, как казак, надымчанином Мишей, который приехал за нами ночью на чёрном "Паджеро". Покрутившись по Салехарду, купив в "Дарах Ямала" несколько хвостов муксуна, мы взяли курс на восток по асфальтовой дороге. Зимник в наше время "уже не тот", из 300 километров треть (от Салехарда) - асфальт, треть (от Надыма) - отсыпка, и лишь треть посредине остаётся собственно зимником, раскисающим в оттепель и непроходимым в пургу, и даже по идеальной погоде - безветренному крепкому морозу - эта треть пути съедает две трети времени. Раньше при хорошем раскладе путь из Надыма в Салехард занимал 12 часов, сейчас - 5-6 часов, а вот при плохом раскладе что сейчас, что раньше можно было ехать сутки и в итоге где-нибудь застрять в ожидании МЧС. Асфальтовая дорога проходит мимо поворотов на Горнокнязевски Аксарку - единственных соседей Салехарда на правом берегу Оби, и то, куда она ведёт, видно хотя бы по встречным машинам, будь то колонна грузовиков с дорожно-строительной техникой:

2.


Или колёсные вездеходы. Вот например нам повстречались подряд два "Петровича" - такие с 2011 года выпускают в Тюмени, и производитель Xpen'ов, на которых парой недель позже мне предстояло исколесить пол-Ненецкого округа, в шутку назвал их "вездеходами премиум-класса".

3.


Час пути по асфальту - и мы упёрлись в шлагбаум: это и есть начало собственно зимника. По фактической погоде его порой закрывают - иногда для самых тяжёлых и самых малопроходимых машин, а порой и для всех. Первыми отсекают фуры и легковые "пузотёрки", последними - джипы с высокой посадкой, как наш "Паджеро". На постах у шлагбаумов все проезжающие машины отмечают, чтобы в случае чегобыло ясно, кого искать:

4.


В основном зимник выглядит как-то так - утрамбованный снег, под которым слой льда, качество дороги - "смерть подвеске":

5.


Дело в том, что лёд - не асфальт и даже не глина: зимник - "живой", и каждая оттепель, каждая метель изрядно его меняет. Вот потеплело и сквозь лёд пробились ручьи, вскоре замёрзшие кочками и скользкими пространствами; вот прошёл "Урал" и выдавил колеи да ухабы, а вот задул ветер и намёл перемётов. Вдобавок, в сечении зимник представляет собой горбыль с твёрдой серединой и мягкими обочинами, заехав на которые одной стороной скорее всего увязнешь в снегу. На зимник не ездят без троса и лопаты... вернее, конечно, ездят, но сугубо на свой страх и риск.

6.


Здесь бывают разные коллизии - например, пока я сидел в Надыме, упавшая на бок поперёк дороги фура перекрыла зимник более чем на сутки. Типичный сюжет - две фуры пытаются разъехаться и обе вязнут у обочин, а вытянуть их сможет разве что гусеничный вездеход, которому ползти до места полсуток. И это ещё сейчас, когда зимник накатан и широк: Миша рассказывал, что ещё недавно на нём не могли разъехаться две машины. Вот пример местной этики: ты идёшь в колонне из 5 машин, тебе навстречу колонна в 7 машин, и значит ты проиграл - все пять машин сворачивают с твёрдой середины и падают в снег. Но это не потому, что выживает сильнейший - просто семью машинами, проехав, вытащить обратно пять машин намного легче, чем наоборот.

7.


Вот на обратном пути (там я ехал с оказией на "Ниве") мы попытались обогнать фуру и влетели колёсами в снег. Фура сразу остановилась, водитель "Нивы" нашёл трос и машину благополучно вытянули. На "Паджеро" мы тоже увязли, но там справились сами - мы с Максом вылезли из машины и повисли на её подножке, чтобы сместить центр тяжести, пока Миша выруливал из снежного кювета.

7а.


Доводилось слышать, что в снегу у дороги погребено немало сгоревших машин - это общесибирский сюжет: вот ты заглох на дороге в лютейший мороз, а мимо никто не едет. Чтобы согреться, водитель сжигает сначала какие-то вещи, потом кресла или покрышки, а под конец остаётся сжечь лишь саму машину, и дай бог если этого хватит до прибытия помощи. Честно говоря, ни одного горелого остова я не видел, вот разве что скелет снегохода валялся близ сталинского лагеря "Щучий":

8.


Основная техника на зимнике - фуры типа "Уралов" и "Камазов": техника на Севере в основном отечественная, потому что обратная сторона её ненадёжности - возможность починить на коленке и достать запчасти в любой дыре. Попадаются и легковушки, и в принципе движение тут весьма активное - раз в полчаса что-нибудь да проедет.

9.


Но обслуживает зимник едва ли не больше техники, чем его проезжает - тут и там попадаются базы дорожников в виде россыпи балков (жилых вагончиков), немалая часть фур везёт трактора или экскаваторы, не редкость повстречать бульдозер, расчищающий снег или тягач с волокушей:

10.


Собственно волокуша, в народе "балалайка" или "гитара" - такой тромбуют снег на проезжей части:

11.


Почти военного вида гусеничные вездеходы "Витязь" разработки 1980-х годов (считаются чуть ли не самой проходимой в мире машиной) у отворота на Ярудейское газовое месторождение - уж не знаю, его ли они обслуживают или сам зимник:

12.


То и дело попадаются горы заметённого снегом песка - для отсыпки, которая местами тёмная и плотная, напоминая пошорканный асфальт:

13.


Не забывают и про разметку - вдоль зимника стоят дорожные знаки, указатели, километровые столбы, деревянные вешки со светоотражателями (на случай низкой видимости; видны на вводном кадре), и разве что на поверхности разметку сделать не представляется возможным:

14.


А водных предград по дороге так много, что всем не хватило названий, поэтому у ледовых переправ и мостов часто написано просто "Ручей":

15.


Капитальный мост тоже не случаен - сейчас полным ходом идёт строительство круглогодичной дороги, которую обещают сдать к 2018 году:

16.


Немало мостов, особенно ближе к Надыму, уже открыты для проезда, но некоторыми приходится любоваться с ледовых переправ:

17.


И если раньше зимник представлял собой единственную тоненькую нить, то сейчас первые и последние десятки километров он изрядно ветвится - тут и насыпи строящейся дороги, частью уже открытые для всех едущих, а частью нет, тут и усиленные зимники для тяжёлой техники дорожников, куда посторонних как правило не пускают, а салехардские и надымские форумы переполнены советами, как и где туда "запрыгивать" и где самый удобный "спрыг".

18.


Большая часть зимника проходит сначала вдоль правого берега Полуя вверх по течению, затем вдоль опять же правого берегу реки Ярудей вниз по течению - первый впадает в Обь, второй - в реку Надым. А посредине, на их водоразделе, полого поднятом чуть выше - соответственно, чуть сильнее ветра и потому лес растёт не очень охотно. Это так называемое Русское поле, где злые ветра чаще всего заметают дорогу или сдувают снежное покрытие со льда, самая сложная часть пути:

19.


А снова нырнув в лес, не стоит удивляться вот этой вывеске:

20а.


В тёплом безветренном месте у середины пути образовалось натуральное кафе, куда на той же "Ниве" мы подвозили вдупель пьяного дорожника. Более того, километров через 20 есть ещё и бензоколонка, причём цены не сильно отличаются от обычных дорог - вот только про качество ничего не знаю.

20.


Не знаю, насколько это кафе легально, но народная тропа сюда не зарастает, и когда откроется круглогодичная дорога - дядя Вася будет её королём:

21.


И по всей длине зимнике, перепрыгивая то на правую, то на левую сторону тянется Мёртвая дорога - заметная насыпь, в снегу которой покоятся рельсы, мосты, водоспуски. Порой её постройки очень капитальны:

22.


Но помимо всяческих мостов, семафоров, путейских домиков на разъездах тут и там в лесу мелькают силуэты бараков, заборов и вышек сталинских лагерей. Обилие истории - главное отличие этого зимника от любого другого. Об этом всём будут отдельные посты.

23.


"Вороньё нам не выклюет глаз из глазниц, Потому что не водится здесь воронья..." - пел Высоцкий, но из всей живности на этом зимнике нам попадался лишь чёрный ворон:

23а.


А среди многочисленных дорожных знаков зимника и вообще северных дорог самые необычные - вот эти:

24.


Олени на дороге нам действительно встретились неподалёку от Салехарда:

25.


"Так вот ты какой, северный олень" - удивительно, но я видел этих животных впервые. Впрочем, олени очень пугливы, и только завидев машину, быстро утянулись в разреженный лес. Я так и не успел разглядеть, были ли среди них белый олень - один такой, как неприкосновенный хранитель, должен быть в каждом стаде.

26.


Обратите внимание, как разрыт снег - они копытят, то есть добывают из под снега корм. Позже случилась оттепель, за которой вновь ударил мороз, и землю сковал мощный наст - поэтому это стадо так и осталось единственным, увиденным мной за без малого месяц: в поисках корма они куда-то ушли. А вот на ездовых оленей ещё насмотримся.

27.


Ведь где олени - там, стало быть, и оленеводы: коренастые ненцы в мешковатых подпоясанных малицах и меховых сапогах-кисАх, которые крепятся к поясу. Параллельно зимнику тянентся снегоходная тропа, по которой они носятся на "Буранах" и "Ямахах" один за другим, лишь на некоторых участках выходя на сам зимник.

28.


-Эй!
-Давай запрыгивай, только быстро, спешим!
-Я вас сфоткать хотел!
-А, фоткай, фоткай!

29.


Максим говорил, что такие вот войлочные балахоны, видимо за неимением своих оленей, носят "промысловики", то есть рыболовы и охотники, и по крайней мере на Дне оленевода я таких одежд действительно не видел. Впрочем, вот с этим товарищем у меня вышел такой диалог:
-Простите, вы рыболов?
-Браконьеров что ли ищешь?
-Ну, я слышал, что в такой одежде рыболовы ходят.
-Не, оленеводы тоже.
Но возможно, он меня принял за рыбнадзор и потому не стал распространяться на эту тему. Кстати, всех представителей коренных народов в Надыме почему-то называют ханты, хотя на самом деле в его окрестностях кочуют исключительно ненцы.

30.


А ездят по снегоходной тропе не только на буранах. Но когда из-за поворота дороги показались нарты с парой оленей, которых ненец в малице подгонял длинной палкой-хореем, сильнее меня удивились Максим и наша попутчица, большую часть жизни прожившая в Надыме - как и я, новичок в этих краях, они такое видели впервые.

31.


На зимник я выезжал суммарно 4 раза (дважды - от начала до конца, дважды - с Максимом по объектам Мёртвой дороги), и ненцы встречались мне каждый раз, причём становилось их всё больше и больше. Это специфика их труда, из-за которой они единственными среди народов СССР сумели сохранить кочевой образ жизни: дело в том, что северный олень не приручается, и их сада по сути остаются дикими, ходят из века в век своими тропами и в своё время, зимой уходя на юг от морозов, а летом на север от оводов, и люди за этими стадами лишь приглядывают, чтобы их не уморили болезни и не подрали волки. С марта начинается каслание - то есть перекочёвка людей вслед за стадами, и Дни оленевода в том или ином селении проходят тогда, когда захотят сами олени, проще говоря - когда близ населённого пункта скопится больше всего оленеводов. Ну а Надым так расположен на оленных путях, что столица Дня оленевода - именно он, а не Салехард. Вот в чистом поле гружёные нарты - верный признак каслания:

32.


А накануне Дня оленевода мы повстречали такую вот нарядную команду на буране с прицепом - они ехали на праздник, в котором собирались активно участвовать: женщина представилась "хозяйкой чума". Тут обратите внимание на три основных вида ненецкой зимней одежды - слева мужская малица, справа женская ягушка (отличается тем, что распашная, чтобы кормить детей грудью без отрыва от производства), а посредине совик, соок или просто "гусь" - самая тёплая одежда, надеваемая поверх малицы: говорят, в гусе можно в 40-градусный мороз валяться пьяным и проснуться без признаков обморожения. Вся эта одежда шьётся из двух оленьих шкур мехом наружу и вовнутрь, только малицы и ягушки - из осеннего меха телят, а совик - из зимнего меха взрослых оленей. Минусы этой одежды в том, что при температурах выше -20 в ней уже жарко, а в городе она хранится не может, начиная быстро гнить и скверно пахнуть. Но для жизни в тундре более совершенной одежды не придумано до сих пор...

33.


Женское украшение - шапка с амулетами и бляшками, передающимися из поколения в поколение. Аналогичное украшение у мужчин - "пояс оленевода", где висят инструменты и амулеты, включая обязательный медвежий клык, и такие я ещё покажу в посте про сам День оленевода.

34.


Но у ненцев необычна не только одежда, но и само тело - ведь в тундре они не имеют возможности помыться, даже летом не купаются, и поэтому пахнут... нет, не застарелым потом, а почему-то смолой. Слышал, что кожа у них самоочищается какими-то особыми выделениями, и дающими этот смолистый запах, а может просто так пахнет ношенная-переношенная одежда из оленьей шкуры. Запах оленеводов не спутаешь ни с чем.

35.


Непосредственно накануне Дня оленевода в 6 километрах от Надыма и вовсе выросло целое стойбище. На стойбище ненцев, правда поселковом, я был ещё в августе под Антипаютой, там же рассказывал о происхождении, культуре и просто впечатлениях от общения с этим удивительным народом. Впечатление с тех пор не изменилось: ненцы конечно себе на уме, но у них очень твёрдый внутренний стержень, и по крайней мере на трезвую голову (сильно пьяных ненцев я, вопреки стереотипам, пока не встречал) они держатся с редким достоинством - это редкий в постсоветской России народ, сохранивший свою сущность.

36.


...В один из дней мы заметили ненца в нартах с четвёркой оленей, гнавшего по снегоходке километров 30 в час. Мы его, конечно, довольно быстро обогнали:

37.


А затем свернули к остаткам сталинского лагеря, и вскоре он нас нагнал и притормозил. Олени, убрав красные языки, тут же принялись лизать снег, а Максим недолго думая предложил кочевнику чая из термоса и печенья к чаю: к ненцам в принципе не принято ходить без подарка. Так на снегоходке произошла встреча двух миров, в равной степени друг от друга далёких и потому друг другу интересных - оленевод сделал привал, а мы с чайком присели на его нарты. Он был из Яр-Сале, посёлка и тундры за Обской губой, и встреченная на Дне оленевода землячка сходу опознала его по фотографиям и сказала даже, как его зовут - Гоша Худи:

38.


Я спросил, почему он ездит на оленях, когда есть буран (тем более горючее для кочевников дотируется государством), и Гоша ответил, что оленям надо тренироваться, чтобы выдержать косалание. С большим отрывом крупнейшее в России поголовие оленей Ямало-Ненецкого округа, порядка 600 тысяч голов, примерно поровну совхозное и частное, и Гоша Худи - частник. Несколько лет назад у него случился мор, и (тут я не понял) то ли выжила, то ли вымерла треть стада, к чему он, впрочем, относился философски: природа проводит выбраковку, оставляя для потомства сильнейших. Часть оленей тогда потерялись, и вот одного из них он нашёл в совхозном стаде под Надымом и ездил туда его забирать, и думаю не стоит удивляться, что своего "быка" (взрослого ездового самца) оленевод узнал в лицо.

39.


Олени маленькие, размером то ли с ослика, то ли с пони - пониже, но подлиннее. Однако - очень мощные, натуральные комки мышц и сухожилий под шкурой с необычайно плотным мехом. Если малицы и чумы - совершенные вещи для здешних реалий, то северный олень - совершенное животное для здешение природы. А ненцам он - и еда, и одежда, и стройматериал, и транспорт. Только очень уж пуглив - даже за ухом почесать не каждый олень в упряжке дастся, но эти вот дались.

40.


Наконечник хорея. На другом его конце в старину было острие - при надобности хорей превращался в копьё, ведь как и всякие кочевники, ненцы были прирождёнными воинами.

40а.


Ну а яр-салинцы, как мне показалось из общения - это самые нэнэй-нэнэч ("настоящие люди" - именно так переводится на русский название "ненцы"), в смысле самые true среди оленеводов. Гоша Худи говорил, что их притесняют - и вроде с одной стороны мы знаем о том, что кочевникам платят пособие, дотируют топливо, спутниковую связь, лекарства и продукты, а с другой... Например, "Газпром" на Ямальском полуострове построил самую северную в мире железную дорогу, но не оборудовал её проходами для оленей, и конечно же, для оленеводов это не только серьёзная проблема, но и просто пощёчина, от которой каждый ненец за устьем Оби решил, что строительство дорог - это плохо. Вернее, как пояснил sibir79, с тех эту проблему успели решить, хотя и не без ошибок, но, как говорится, "осадочек остался".

41.


Выпив чаю, Гоша спросил, где можно будет посмотреть фотографии, и Максим ответил, что без проблем вышлет их на электронную почту. Гоша быстро сообразил, что у него в Яр-Сале есть то ли сын, то ли племянник (это уже я запамятовал), который дружит с компьютером, а значит надо доехать туда, где ловит сеть, и позвонить ему узнать адрес электронной почты. И хотя все сотни километров зимника необитаемы, где-то как-то всё же местность ловит сигналы, и те, кто ездит здесь постоянно, знают такие места. Вот и Гоша сказал нам, где его подождать километрах в 20 отсюда, и мы поехали туда. Пока ждали, Максим достал армейский индивидуальный пищевой набор - такие сейчас не проблема купить в интернете. Вполне съедобно и даже вкусно, вот только гуляш с привкусом металла цвета хаки:

41а.


Гошу мы прождали дай бог минут 15,  удивишись такой скорости. В какой-то момент из-за холма раздались удалые пронзительные крики - каюр подгоняет оленей не только хореем, но и голосом, и как я понимаю, у каждого свой клич. Оленья упряжка на большом ходу - зрелище впечатляющее, у оленей розовые языки болтаются шлейфами, а пыхтят они как небольшой паровоз.

42.


Устанавливаем связь с Яр-Сале. Кстати, заметьте - лица у ненцев как правило грустные:

43.


Рассматриваем кисы и пояс. Это опять же о том, кто тут ещё "туземцы" - гордый оленевод и мы, удивлённо пялящиеся его снаряжение.

44а.


"Поселковые ненцы - они не настоящие. Если ненцы потеряли оленеводство - значит, они потеряли сущность" - сказал нам Гоша, да помчался дальше, свернув с зимника куда-то на свою тропу. Ненецкие тундры - кажется, последнее место в России, где бетонные русские города окружены землёй кочевников.

44.


А ещё где-то у зимника (где - не скажу) есть священно дерево - лиственница с длинной горизонтальной веткой, увитая и увешанная цветными лентами. Возможно, это "дерево желаний", что-то сродни степняцким обоо - повязнная ленточка обозначает какую-то просьбу к духам и богам. Один раз, проезжая мимо этого дерева, мы видели, как двое ненцев ему кланялись - наверное, молились. Где-то в более потайных местах есть и жертвенники, и идолы, но свои храмы ненцы ставили так, чтобы случайный человек не смог их найти, и говорят, выдают их в первую очередь горки оленьих рогов, оставшихся от принесённых в жертву животных. А в посте про окрестности Антипаюты (где стойбище) я показывал ещё и хальмер - ненецкое кладбище, не похожее ни на что из привычного нам.

45.


Зимник стоит с декабря до мая с перерывами по несколько дней на погоду, ненцы тут частые гости в феврале-марте, но с ними или без них это целый мир, как бы подпространство, параллельное измерение, разделяющие два богатых города. Тут можно встретить многое - вот например в Надыме видел такую вот афишу, от которой что мне, что Максу делалось слегка не по себе.

46а.


Впереди в какой-то момент появляются огни телевышки, и за расступившимся лесом встают многоэтажки Надыма:

46.


Надымский шлагбаум и выезд из города по узкой дорожке среди гаражей и балков:

47.


Но про Надым расскажу позже. А в следующей части - о сопровождающих на протяжении всего зимника остатках Мёртвой железной дороги.

НАДЫМ-2016
Обзор поездки и оглавление серии.
Железная дорога Чум-Лабытнангии немного Салехарда.
Мёртвая дорога
Жизнь зимника.
Мосты и разъезды Трансполярной магистрали.
Лагеря 501-й Стройки.
Газовый край
Надым.
Железная дорога Надым - Новый Уренгой и украинцы на Севере.
Новый Уренгой
День оленевода в Надыме.
Продолжение - на вездеходах по Ненецкому округу.

P.S.
Извиняюсь за режим "два поста в день" - так надо, чтобы успеть выложить всю серию (а это десяток постов) подряд.

Мёртвая дорога. Часть 2: Трансполярная магистраль

$
0
0


Салехард и Надым связует, пожалуй, самая необычная железная дорога России - Трансполярная магистраль, строившаяся в последние годы правления Сталина между Воркутой и Норильском (официальный маршрут Чум-Салехард-Игарка). К ней относились и уже нам знакомая линия Чум-Лабытнанги, и грузовой путь из Надыма в Новый Уренгой, но дело в том, что здесь эта дорога - Мёртвая: вдоль показанного в прошлой частизимника с его фурами и ненецкими нартами то справа, то слева почти непрерывно тянется насыпь с ржавыми рельсами, сотнями мостов и десятками сталинских лагерей, почти не тронутых человеком, но искорёженных мерзлотой и погодой. Даже на машине всего этого не охватить в один день, а я покажу мёртвую магистраль в двух частях: о собственно железной дороге, рельсах, мостах, семафорах, разъездах и отдельно о лагерях возводившей всё этой Стройки №501.

За салехардским шлагбаумом мы почти сразу ушли "на отсыпку" - усиленный зимник для техники дорожников, строящих круглогодичное шоссе. Проехав по нему пару десятков километров и выиграв с полчаса времени, мы таки "спрыгнули" на основную дорогу, и почти сразу из белого снега справа от нас встал чёрный деревянный мост:

2.


Идея Великого Северного пути, то есть железной дороги вдоль побережья полярных морей, носилась в воздухе задолго до 501-й стройки - первые прожекты линии от Белого моря через Обь, Енисей и Якутск ни то на Сахалин, ни то в Охотск, ни то за Берингов пролив в Америку высказывались ещё при Александре II, когда не было даже Транссиба. Сомневаюсь, что их авторы представляли себе, что такое тундра и как поведут себя капитальные постройки на вечной мерзлоте. Но время шло, в 1915 году паровозный гудок спугнул чаек на Мурмане, а в декабре в 1941 года из Воркуты на помощь столице отбыл первый поезд с углём (хотя довели до ума Печорскую магистраль лишь к 1950 году). Но то уголь, причём в глубоком тылу, а ради чего было строить дорогу дальше на восток, по безлюдным тундрам и болотам? Газовые месторождения Ямала тогда ещё не были известны науке, руды Норильска и ныне исправно вывозятся морем, а версию о том, что Сталин хотел сделать Курейку (где отбывал когда-то ссылку) местом всесоюзного паломничества оставим самым неистовым из антисоветчиков. Убедительнее всего мне кажется версия о военном назначении Трансполярки: за Второй Мировой пугающе маячила Третья, а потенциальный противник располагал супероружием - атомной бомбой, и даже один-единственный пропущенный бомбардировщик мог нанести Советскому Союзу критические потери. Опора страны Урал и Сибирь оказались на поверку совершенно беззащитны со стороны Арктики, и по сути дела Трансполярка замышлялась как гигантская рокада у нового района ПВО.

3а.


Собственно, и Трансполяркой-то она стала не сразу: ещё до Строек №501 и 503 шла Стройка №502 - линию Чум-Лабытнанги планировалось повернуть дальше на север, к Обской губе, где должен был возникнуть новый военный порт Мыс Каменный. По официальной версии в спешке проектировщики не учли, что мелкая и илистая Обская губа для размещения военных кораблей непригодна, но убедительнее звучит гипотеза, что сам Проект-502 был лишь обманкой, прикрытием для настоящих планов. Железная дорога Чум-Салехарда-Игарка протяжённостью 1482 километра по болотам, тундрам, вечной мерзлоте через горы Полярного Урала, через Обь, Надым, Пур, Таз, Енисей и тысячи мелких речек, через единственный небольшой город (Салехард) и пять деревенек по десятку жителей (Янгиюган, Надым, Уренгой, Янов Стан), выглядит грандиозно даже в наше время.

3б.


На дороге планировалось 28 станций и 104 разъезда, а строили её, как нетрудно догадаться, заключённые, о жизни и истории которых я подробнее расскажу в следующей части. Стройка-501 тянула пути от Оби на восток, Стройка-503 - от Енисея на запад, а граница их ответственности проходила по реке Пур чуть за нынешним Новым Уренгоем. Линия строилась хоть и ручным трудом, но ударнейшими темпами до 100 километров в год, и к 1953 году от Оби до Пура и от Енисея до Таза была полностью уложена насыпь, рельсы Стройки-501 доходили до восточного берегу реки Правая Хетта, а рабочие поезда с пассажирскими вагонами доходили уже до Надыма - есть сведения, в которые мне правда не очень верится, что два рейса успел сделать даже прицепной вагон Москва-Надым! 503-я Стройка в целом отставала от 501-й, но и там рабочие поезда уже ходили по правому берегу Енисея от Игарки до переправы Енисейская-Ермаково, а от Ермакова до станции Янов Стан на берегу Турухана, и лишь между Тазом и Пуром лежала болотная целина. Обь и Енисей пересекали на 4 железнодорожных паромах проекта 723 ("Надым", "Заполярный", "Северный" и "Чулым"), через Надым-реку с весну до осени наводился сборно-разборный низководный мост, а на Турухане началось строительство капитального моста. Всего было уложено 868 километров путей, и предполагалось закончить дорогу к 1955 году.

3в.


Но стройку свернули буквально через пару недель после смерти Сталина в марте 1953 года, десятки тысяч рабочих - как заключённых, так и вольнонаёмных, в экстренном порядке вывезли, и даже паромы отогнали не куда-нибудь, а на Керченскую переправу. И хотя какие-то работы по консервации и эвакуации магистрали ещё продолжались до 1955 года, в конечном счёте сооружения и немалую часть техники так и бросили гнить по лесам и тундрам. Почему дорогу бросили столь поспешно - такой же спорный вопрос, как и причины её строительства: эффективность укрепрайона на полярных рубежах изрядно поубавилась с развитием ракет, а увеличение тоннажа судов и появление более мощных ледоколов сделали морской вывоз норильских руд надёжнее и проще. В Трансполярку вкладывались не только огромные людские ресурсы, но и немалые денежные средства - 2% всего бюджета советских строек, в том числе 12% - строительства железных дорог. Прокладывалась же она в авральном порядке, с грубейшими ошибками, просадки и вытаивания вечной мерзлоты заставляли едва ли не каждый сезон проводить капитальный ремонт, а вместо заявленных 40км/ч поезда, рискуя сойти с рельсов, едва выжимали 15. Деревянные мосты, пути облегчённой конструкции, дореволюционные паровозы-"овечки"и вагоны тех желет, свозившиеся со всего Союза списанные рельсы - всё это наводит на мысль, что это была лишь техническая ветка, и на момент своего закрытия настоящая стройка капитальной северной магистрали ещё даже не начиналась.

4.


С тех пор участок Чум-Лабытнанги так и остался действующим, участок Надым-Уренгой в 1970-х годах был восстановлен для освоения газовых месторождений, между Пуром и Тазом так и осталась целина, за Енисеем пути были разобраны и отправлены на лом в Норильск, а участки Салехард-Надым и Ермаково-Долгое (от Енисея до Таза), каждые по несколько сотен километров, и есть ныне собственно Мёртвая дорога. В 1990-х первые и последние десятки километров близ Салехарда и Надыма вывезли в металлолом, но в самом Салехардеосталось немало построек "столицы" Трансполярной магистрали. А дальше потянулись экспедиции, рейды на дрезинах и пешие походы по гнутым рельсам, один из которых в своё время совершил a_krotov, а другой - авторы вот этого сайта, где есть фотографии всех уцелевших на 2009 год объектов от Надыма до Салехарда. Что-то было отреставрировано, что-то - вывезено в музеи. История Трансполярки доходчиво рассказана здесь (подробнее)и здесь (лаконичнее). Ну а выглядит она в основном так - невысокая бесконечная заснеженная насыпь, из которой кое-где, словно кости, торчат тёмные ржавые рельсы.

5.


Обратите внимание, что деревья охотно растут на склонах насыпи - но не в самой колее:

6.


На этом участке было 5 станций (Салехард, Янгиюган, Полуй, Ярудей, Надым), 34 разъездаи столько же лагерей через каждые 8-12 километров (причём между собой они не совпадали), 350 мостов и дренажных арок. Последние - пожалуй самый частый элемент Трансполярки, выглядят в основном как-то так:

7.


И по всей длине дороги за деревьями мелькают обветшалые постройки, будь то лагерные бараки или путейские домики на разъездах:

8.


От Салехарда дорога идёт вверх вдоль Полуя, белый простор которого то и дело открывается за её насыпью. По словам Максима raven_ptitsa, немалую её часть Полуй и размыл, и в целом эта часть Мёртвой дороги наименее зрелищна - сохранилось тут немногое, да и к тому, что есть, толком и не подойти - если дальше насыпь с зимника видна почти постоянно, то здесь они проходят за много километров друг от друга. Собственно, выехав к насыпи, мы пропустили примерно треть Мёртвой дороги с десятоком лагерей и парой станций.

9.


Хотя кое-что интересное есть и здесь - будь то ржавый катер во льду у станции Полуй (не видели) или необычная металлическая вышка, не похожая на семафоры (которые нам ещё не раз встретятся) - есть версии, что это могло быть?

9а.


Граница "полуйского" участка - река Танопча, которую зимник пересекает по льду. Вид в низ по течению, до Полуя несколько поворотов:

10.


А выше переправы в снегу догнивает железный пролёт моста:

11.


Ещё один мост через Танопчу - через несколько километров. Вернее, не мост, а лишь бетонные опоры на разных берегах:

12.


На крутом повороте из леса встаёт бескрылый семафор:

13.


Местами встречаются вот такие сюжеты - мост давно сгнил и осыпался, а рельсы так и висят в пустоте:

14.


Причём порой - довольно высоко. Разница освещения пусть не удивляет - этот кадр снят через несколько километров после предыдущего, но - на обратном пути. Рельсы над пустотой - для меня главный символ Мёртвой дороги:

15.


А может быть - наклонный семафор, на мой взгляд самый красивый объект Трансполярки:

16.


Что интересно, его ведь явно подкрашивали во времена не столь отдалённые:

17.


Он стоит посреди Русского поля и накренился, вероятно, от здешних ветров, от которых другие семафоры защищает лес. Те же ветра сдувают снег, и кое-где на Русском поле проступают тёмные рельсы:

18.


Мосты в снегу. Уж не знаю всех закономерностей, но то ли насыпь просела, то ли наоборот, землю под постройками вспучило:

19.


Тут обратите внимание на глубину снега - подойти ко всем этим объектам не так-то просто, а чаще и вовсе невозможно - этой зимой снег был ещё довольно мелок и с хорошим настом, а часто он тут рыхлый и глубиной выше пояса.

20.


Но ведь некогда по этим покосившимся мостам ходили поезда из стареньких рижских вагонов, ведомые тощей "овечкой"...

21.


Русское поле - своего рода перевал, десятка метров высоты уже хватает, чтобы вместо леса на нём была тундра. За Русским полем дорога вновь спускается в более тёплую долину Ярудея, по которой и пойдёт до самого Надыма. Ещё один семафор смотрится как новенький:

22.


У спуска к Ярудею - руины какого-то строения, предполагать о функциях которого "при жизни" я не рискну:

23.


Мосты, вот этот например совсем типовой:

24.


Воздушные рельсы:

25.


Где-то здесь, в долине Ярудея, нас нагнал тягучий северный закат...

26.


Но как уже говорилось в прошлой части, на зимнике я был 4 раза - дважды проезжал его из конца в конец и дважды катался с Максимом по окрестностям Надыма, а потом кропотливо складывал в единую цепочку фотографии разных поездок. Собственно, я бы сказал, что самое интересное на зимнике не просто в середине, а (если смотреть от Салехарда) в его 3-й четверти, то есть как раз там, где в первый заход ехали по темноте и куда возвращались позже.Трасса здесь идёт уже как минимум двумя нитями - собственно зимником и капитальной насыпью с новенькими бетонными мостами, параллельными сталинским ветхим мостам. Вот кажется последний новый мост через реку Идь-Яха, и за старым мостом виднеется вышка лагеря:

27.


Немногим далее в лесочке по левую руку можно заметить шлагбаум, а за ним ухоженные домики, занятые охотничьей базой:

28.


И как заметил Максим, нормальный человек явно не станет отдыхать в бывшем трудовом лагере, да и архитектура весьма знакомая по станция и полустанкам линии Чум-Лабытнанги (см. летний пост о ней). Это станция Ярудей, её посёлочек без постоянного населения, где иногда даже проводится собственный День оленевода.

29.


Будка смотрителя у горловины станции, превращённая в охотничий балок. Каким мог быть здешний вокзал - можно оценить опять же по постам о линии Чум-Лабытнанги.

30.


Чуть поодаль - бесформенные руины оборотного депо. Основные депо планировались на станциях Салехард, Надым, Пур, Таз, Ермаково, Игарка; оборотные депо - на станциях Ярудей, Катарань, Турухан и Енисейская. Почти всё перечисленное или так и не было построено, или относилось к 503-й стройке, в Надыме ничего похожего на старое депо я не припомню, а вот капитальное депо в Салехарде, обложенное кирпичом и превращённое в АТП, я показывал в позапрошлой части. Здешнее депо с сохранившимися техническими элементами и траншеями в полу, конечно же интереснее летом.

31.


Всего же таких посёлков вдоль дороги выросло 75, в крупнейших из них (Ермаково и Янов Стан) жило по 10-15 тысяч человек (и отнюдь не заключённых), но почти все они опустели с закрытием стройки. Теперь - лишь мёртвые мосты, похожие порой на проколотых рельсами гигантских насекомых:

32.


33.


34.


35.


Но это на фото кажется, что они идут один за другим. Весь путь, показанный в этом посте - порядка 6 часов, я показываю примерно половину того, что нам встретилось (а что не показываю - в основном почти такое же), вот и считайте, сколько минут проходит от одного объекта до другого.

36.


Пару раз вдоль дороги попадаются старые триангуляционные вышки - в лесу их строят высокими, так как от каждого триангуляционного пункта должно быть возможно увидеть не менее двух других:

37.


Где-то в часе пути от Надыма - самое известное место зимника: разъезд Щучий, где находятся почти целиком сохранившийся лагерь (в кадре вышка и бараки), семафор и неплохой мост, словом возможность в одной точке составить представление обо всей длине Мёртвой дороги:

38.


Тем более в нескольких километрах ближе к Надыму находится и самый масштабный сохранившийся объект Трансполярки - Генеральский мост через реку Пензерьяха:

39.


По другой версии - Министерский, но обе легенды сходятся в одном: когда-то с него под апплодисменты з/к сверзлась дрезина с какими-то шишками, объезжавшими стройку:

40.


Можно влезть на насыпь, а рельсы над снегоходкой лопнули:

41.


Полотно моста. Я решил влезть на насыпь и на той его стороне, но оказалось, что снег там рыхлый и по пояс, и двадцать метров я продирался битых двадцать минут, а на склоне быстро сообразил, что надо сгребать излишки снега на себя обеими руками и по освободившемуся твердому слою идти наверх.

42.


Там обнаружились рельсы, депортированные сюда откуда-то с Западной Украины. Но обратите внимание на дату - дальний рельс катан в 1906 году. Рельсы сюда везли со всего Союза, с реконструируемых и восстанавливаемых после войны железных дорог, зачастую гнутые и ломанные, так что здесь их приходилось выпрямлять. Одних только дореволюционных российских рельсов найдено не менее 12 видов, в том числе демидовских с Нижнетагильского завода 1870-х годов.

42а.


Насыпь, стальные рельсы изогнуты как нитки. Глядя на фотографии, легко подумать, что здесь полная глухомань и кроме мёртвых мостов и разъездов нет ничего, но на самом деле рядом зимник, и каждые 20-30 минут проедет машина, каждые 5-10 минут прожужжит снегоход. Совсем иначе всё это выглядело летом, особенно до строительства круглогодичной дороги - тогда это были просто рельсы среди мха и лугов, как постапокалиптические осколки людской цивилизации. За такими сюжетами летом я поеду на Таз, к бывшей Стройке-503, где в тайге остались даже брошенные паровозы.

43.


Последние мосты перед Надымом - но в общем-то километров за 20-30 от города. За ними зимник пойдёт прямо по бывшей насыпи:

44.


С появлением капитальных мостов и отсыпки зимник по хорошей погоде проезжается за 6 часов; без них опять же по хорошей погоде - порядка 12 часов, ну а вагон по слабым гнутым рельсам плёлся 300 километров из Салехарда в Надым почти сутки, и за сутки вся Трансполярка могла пропустить не больше 6 поездов в каждую сторону. Возможно, это и было причиной закрытия проекта? Поддержание Трансполярки в рабочем состоянии быстро стало бы дороже, чем её строительство. И всё же так хочется представить фирменный позд "Таймыр" Москва-Норильск или даже "Колыма" до давно уже не зековского Магадана...

45.


Ещё одна деталь Мёртвой дороги, которую обычно упускают из виду - это телеграфные столбы. Линия связи вдоль несостоявшейся магистрали была уложена первым делом, связав с Москвой далёкий Норильск, и эти столбы тянутся вдоль Трансполярки везде: их видно из окон пассажирских поездов на Лабытнанги; они стоят вдоль зимника, вдоль мрачной грузовой линии Надым - Новый Уренгой и даже в не тронутых строителями болотах между Тазом и Пуром. И как уже говорилось, до 1990-х здесь иногда проезжала дрезина связистов, обслуживавших и чинивших эту нить.

46.


И в целом причудливый облик построек Мёртвой дороги - это самая настоящая симфония упадка...

47.


Между тем, наверное какой-нибудь рукопожатно-неполживый человек, читая весь этот пост, медленно, но верно накалялся от праведного гнева и теперь вот-вот сдетонирует, предварительно извергнув в мою сторону "ВАТНИК!!!!!!!1111 КАК ТЫ ПОСМЕЛ ПРОМОЛЧАТЬ О ПОКОЙНИКЕ ПОД КАЖДОЙ ШПАЛОЙ?!!?!!!!11111". Увы, от таких комментариев меня вряд ли спасёт даже пояснение, что о мрачных сталинских лагерях Мёртвой дороги - в следующей части.

НАДЫМ-2016
Обзор поездки и оглавление серии.
Железная дорога Чум-Лабытнангии немного Салехарда.
Мёртвая дорога
Жизнь зимника.
Мосты и разъезды Трансполярной магистрали.
Лагеря 501-й Стройки.
Газовый край
Надым.
Железная дорога Надым - Новый Уренгой и украинцы на Севере.
Новый Уренгой
День оленевода в Надыме.
Продолжение - на вездеходах по Ненецкому округу.

Мёртвая дорога. Часть 3: лагеря 501-й Стройки

$
0
0



Каждый слышал про лагеря ГУЛага, этот мрачнейший символ тёмной стороны СССР. Но мало кто их видел - в отличие от концлагерей нацистов, они редко строились капитальными и в большинстве своём исчезли практически без следа, оставшись лишь в самых глухих углах Крайнего Севера, где кроме заключённых и надзирателей никто никогда не жил, а разбирать покинутые бараки было некому и незачем. Одно из таких мест - Мёртвая дорога, недостроенная Трансполярная магистраль между Салехардом и Надымом: с показанными в прошлой частимостами да разъездами неразрывно соседствуют руины лагерей, прекрасно видимые со связующего два города зимника. Лагерную тему я решил раскрыть отдельно от собственно железнодорожной, так что проедем этот путь ещё раз.

Первый лагерь мы увидели немногим дальше, чем первый мост - на очередном повороте дороги в лесочке над Полуем открылся вот такой вид: руины деревянных зданий, включая торчащую из снега крышу продуктового склада - такие естественные холодильники в мёрзлой земле встречались нам по дороге не раз:

2.


К руинам бараков (или что это было?) продирались по колено в снегу:

3.


И первое, что бросилось в глаза - из каких паршивых материалов всё это было построено!

4.


Великая сталинская стройка на Крайнем Севере - само это словосочетание пробуждает образы колючей проволоки, землистых людей в серых ватниках, угрюмого охранника с винтовкой на бревенчатой вышке и замершего в ожидании стука в дверь интеллигента в холодной ленинградской квартире. Стройки №501 и 503 не были исключением: Трансполярная магистраль прокладывалась практически вручную, и на её строительстве единовременно трудилось 40-45 тысяч, а в пиковом 1950 году даже 85 тысяч человек - больше, чем всё население тогдашнего Ямало-Ненецкого округа или нынешних Салехарда и Надыма. Но вопреки известному образу "покойника под каждой шпалой", 501-я Стройка по своей организации сильно отличалась от других проектов ГУЛага. Сюда попадали не по приговору: руководивший стройкой до 1951 года Василий Барабанов, на похоронах которого в 1964 году совсем не случайно снимали шляпы многие бывшие зеки, бросил клич по лагерям мест не столь мрачных, приглашая заключённых на тяжёлую стройку, год которой будет зачитываться как полтора, а при перевыполнении плана и как два года в лагерях Большой земли. Как результат, на 501-й четверть заключённых были политическим, больше половины - бытовыми, и лишь 10-15% - уголовниками, но всё проходили строгий отбор по состоянию здоровья и прошлой биографии. И хотя добровольцы-невольники, подписываясь ехать на Север, вряд ли понимали, что их там ждёт - всё же и качество рабочей силы, и отношение к труду на Трансполярке были совсем иные, чем на большинстве "островов" ГУЛага: здешние зеки были не бесправными рабами, а вполне мотивированными рабочими, и таким материалом Барабанов предпочитал не разбрасываться.

4а.


Здесь было лучше, чем в других лагерях, со снабжением - в большинстве лагпунктов, по крайней мере тех, где были добросоветсные начальники, зеков кормили досыта, не хуже, чем на голодной послевоенной воле. Но здесь, в холодной и необжитой земле, было ужасно с жильём: эшелоны з/к привозили буквально "в чисто поле", где они сами строили себе сначала периметр, а затем и бараки. Но даже барак-засыпнуха с тоненькими стенками тут был жильём почти элитным, а многие годами ютились в палатках, которые зимой можно было утеплить лишь слоем снега, или в землянках, где летом стояла вода до самых нар. Но в таком же ледяном, сыром, комарином аду жили и вольнонаёмные со всего Союза (этих было больше на 503-й Стройке ближе к Енисею), и специалисты (зачастую не имевшие возможность построить себе дома из-за постоянных перемещений с объект на объект), и охрана, и вкупе с малочисленностью уголовников и обилием интеллигентных политзаключённых сами отношения на Стройке-501 были куда человечнее. В летнем посте про объекты 501-й в Салехарде я рассказывал, например, про театр, сплотившийся в этих лагерях под покровительством Барабанова вокруг знаменитого актёра и режиссёра (а на тот момент зека и каэра) Леонида Оболенского. О жизни 501-й написано немало, самые канонические мемуары оставил "надымский граф" Апполлон Кондартьев, и на том же сайте "Дорога501" в разделе "Библиотека" можно найти полтора десятка статей. Скажем так - о лагерях Трансполярки информации намного больше, чем об инфраструктуре и технике.

5.


От Салехарда до Надыма дорогу обслуживали 34 лагпункта - их было столько же, сколько разъездов, но при этом с разъездами они не всегда совпадали, и видимо цифра была обусловлена одинаковым "шагом" от объекта до объекта - 8-12 километров. Подробный обзор лагерей с сотнями фотографии есть всё на том же сайте, а я скажу лишь, что искать их оказалось неожиданно сложно: если насыпь - линейна, то лагеря - всё же точки, далеко не всегда стоящие вблизи трассы. Вдобавок, первая от Салехарда четверть Мёртвой дороги и вовсе в стороне от зимника, а там сохранилось несколько очень интересных лагерей: "Кинжальный мыс" (в его бараках полностью уцелели нары), "Прижим-Гора" с многочисленными цветными рисунками на стенах бараков, "Сабельный мыс" с воротами из каркаса и колючей проволоки... Но и на той дороге, что проехали мы, найти что-то не так-то просто. Проехав на закате Русское поле и спустившись в долину Ярудея, мы затормозили у огромного лагеря, вглубь которого вели натоптанные тропы:

6.


Тогда мы приняли его за Глухариный - самый хорошо сохранившийся из здешних лагерей в самом сердце зимника. Бывавший там прежде Максим raven_ptitsaвспомнил, что на Глухарином должны быть ворота, но предположил, что они за прошедший год рухнули. На самом деле это какой-то не очень известный, но в целом неплохо сохранившийся лагерь, 21-й по счёту от Надыма. Набор построек в здешних лагерях в общем-то практически типовой - это вот, кажется, вахтовый домик у бывших ворот:

7.


А это - собственно, бараки:

8.


Вот так они выглядят внутри:

9.


Но при взгляде на них мне вспоминают ещё и "Записки из Мёртвого дома" Достоевского (см. пост про Омскую крепость) - в общем-то ГУЛаг недалеко ушёл от дореволюционной каторги, и как там в один брак бросали вольнодумца и вора, так и здесь - каэра и урку.

10.


А при взгляде на материал, из которого бараки сделаны, становится зябко. Зато узники Освеницма да Майданека смерть в газовой камере ожидали в бараках из высокачественного немецкого кирпича...

11.


Снег, берёзы, тишина... Мёртвая тишина.

12.


В принципе тут были не только бараки, но и хозяйственные постройки вплоть до котельной, и столовые, и красный уголок... Это вроде бы как раз котельная:

13.


Внутри бочка, и ведь вполне может быть, что лежит с той поры:

13а.


На дальней от дороги стороне - остатки периметра. Не забор, не ограда, а почти символические столбы с редкой колючей проволокой. Из лагеря убежать было, наверное, не так уж сложно - но куда? Кругом лишь болота, безлюдные и бескрайние.

14.


Какие-то отдельные постройки, которых нет в других местах, сохранили в общем многие лагеря - где-то больница, где-то кирпичная печка на кухне, где-то ворота... но тут надо понимать, что издали да сквозь опушку все лагеря на одно лицо, и например вот эти строения в лесу вполне могли принадлежать тому же Глухариному:

15.


16.


17.


С отсыпки близ Ярудея хорошо видна одинокая вышка и кусок ограды в колючке прямо у обочины:

18.


Ещё одну вышку мы увидели с моста через реку Идь-Яха (этот вид показан в прошлой части) и близ неё же встретили оленевода Гошу Худи (показанного уже в позапрошлой части). К вышке мы подошли:

19.


И даже на неё забрались. Простояв полвека брошенной в тайге, под нашими ногами она не скрипнула и не пошатнулась, брёвна её всё так же незыблемы, и есть в этом какой-то очень мрачный символизм.

20.


Колючая проволока - без преувеличения, символ ХХ века:

21.


В другую сторону с вышки виден мост, вернее пара старого и нового мостов. Ещё лет тридцать назад старый мост бы не задумываясь снесли, но в забвении Мёртвая дорога успела дожить до тех времён, когда её ценность осознали:

22.


И в общем главным лагерем, который мы увидели, стал Щучий - один из самых хорошо сохранившихся (хотя судя по описаниям - похуже, чем Глухариный и Карась), он расположен в 40 километрах от Надыма по отсыпке, на открытом месте прямо у дороги, а как результат - рядом с ним почти всегда стоит хоть одна машина с туристами. Вот так он выглядит с насыпи автодороги, правее осталась приземистая безголовая вышка, запечатлённая на заглавном кадре. К воротам протоптана тропа:

23.


Заходим в одно из первых зданий, и огромные котлы в его помещении выдают кухню-столовую:

24.


В уголке - такое вот зрелище... Обратите внимание - сигареты не курены, консервы не вскрыты и даже водка не начата: подношение душам без вины сгинувших на неоконченной стройке.

25.


Оборачиваюсь - и вздрагиваю: за окном - повешенный! На самом деле это всего лишь сползшие доски крыши:

25а.


Барак, совсем такой же, как в другом лагере:

26.


Остатки нар. Хочется сказать, что на них плакали и пели, но думаю, в основном на них спали без задних ног, поворочав с утра до вечера шпалы и рельсы, спали вповалку и не раздеваясь, лишь от дыхания в холодном воздухе клубился плотный пар. Ещё можно вспомнить всякие жуткие сюжеты издевательства уголовников над политзаключёнными и бытовиками (в чьих-то мемуарах приводится эпизод на пересылке - на глазах всего барака изнасиловали паренька да подвесили голым к потолку, где он до утра и помер), или например "Заклинателя змей" Шаламова (пожалуй, самый впечатливший меня его рассказ), но как уже говорилось - на 501-й этого было немного.

27.


Ещё один жертвенник, и эта искренняя народная память впечатляет... Я был здесь в годовщину смерти Сталина.

28.


Тропа выводит в дальний угол, где за отдельным периметром стоит штрафной изолятор.

29.


"Стены там каменные, пол цементный, окошка нет никакого, печку топят - только чтоб лед со стенки стаял и на полу лужей стоял. Спать - на досках голых, если зубы не растрясешь, хлеба в день - триста грамм, а баланда - только на третий, шестой и девятый дни. Десять суток здешнего карцера, если отсидеть их строго и до конца, - это значит на всю жизнь здоровья лишиться. Туберкулез, и из больничек уже не вылезешь. А по пятнадцать суток строгого кто отсидел - уж те в земле сырой."- это уже Солженицын, "Один день Ивана Денисыча". Здесь, как видите, стены и пол из честных брёвен и оконце есть, но печки вообще не видать.

30.


Тропа ведёт в хозяйственную часть. Посреди лагеря - крест, поставленный в 2000 году миссией надымского храма:

31.


А здание справа на кадре выше когда-то служило конюшней. "Автомашины за дровами никогда не посылаются, а лошади все стоят на конюшне по болезни. Лошадь ведь слабеет гораздо скорее, чем человек, хотя разница между ее прежним бытом и нынешним неизмеримо, конечно, меньше, чем у людей. Часто кажется (...) что человек потому и поднялся из звериного царства, (....), что он был физически выносливее любого животного" - это тоже из "Заклинателя змей".

31а.


Двери и решётки Щучьего в надымском Доме природы:

32.


На "Дороге501" можно видеть некоторые из этих вещей - фотографии на сайте сделаны в 2009 году, но с тех пор что-то успели растащить, а что-то - вывезти в музеи:

33.


Периметр:

34.


Ещё одна вышка... В мемуарах бывших узников не раз упоминалось, что охранники из вольных часто относились к зекам по-человечески, а вот охранники из самих зеков, коим осталось немного до освобождения, почти всегда были "хуже фашиста", и можно не сомневаться, что спустя несколько лет после войны таким сравнениям знали цену..

35.


Лагерь полвека с лишним как опустел, бывшие заключённые успели вернуться в изменившийся за годы их неволи мир, и кому-то хватило сил начать жизнь заново, восстановить отношения с оставшимися на воле друзьями, творить, работать и верить хоть в идеалы коммунизма, хоть в его скорое падение. Кто-то на воле сумеет лишь спиться, а кто-то вернётся в тюрьму уже как уголовник. Всё это было давно, пустой лагерь замело снегом, и всё же когда видишь в периметре открытый проём - ноги сами несут туда, НА ВОЛЮ. Сухая статистика говорит, что в позднем ГУЛаге смертность не превышала 1% (против доходившей до четверти смертности в годы войны)... но вот представьте себе, что завтра к вам в дом войдут люди с ордером на арест, и без всяких навыков труда и выживания отправят на много лет в такие края, где собаки летают от ветра, а жизнь - тяжкий труд от подъёма до отбоя в холодном переполненном бараке. Даже если бы там не умер вообще ни один з/к - всё равно каждому выжившиму пришлось пройти нечеловеческое испытание. Я не верю в "мертвеца под каждой шпалой", потому что понимаю, что и без них все эти сотни тысяч сломанных судеб - невыносимо горько и страшно.

36.


Кум докушал огурец
И закончил с мукою:
«Оказался наш Отец
Не отцом, а сукою…»
Полный, братцы, ататуй!
Панихида с танцами!
И приказано статуй
За ночь снять на станции
.
(Александр Галич, "Поэма о Сталине").

Но Щучий - это не только лагерь. В сущности, здесь в зоне пешей досягаемости находится едва ли не всё разнообразие объектов Мёртвой дороги, и если у вас нет возможности проехать её из конец в конец, но вас занесло в Надым и есть свободный денёк - лучше съездить сюда, вместе с Генеральским мостом по дороге. Ворота с кадра выше ведут к разъезду с таким же паршивым, как бараки, путейским домиком:

37.


В доме обломки кирпичной печи:

38.


И ещё одна ржавая печь, возможно принесённая откуда-то из бараков:

38а.


На западной горловине разъезда торчит семафор, к которому ведут проступающие из снега рельсы:

39.


А у восточной горловины - мост, наполовину выпученный из насыпи, а наполовину развалившийся, оставив "воздушные рельсы":

40.


Вид с насыпи в сторону Надыма. Обратите внимание, что рельсы лежат на боку, глядя в небо старым клеймами Надеждинского завода и Юзовки:

41.


За десятилетия металл провис, как резина:

42.


Мёртвая дорога - небесная дорога... Одно из самых впечатляющих мест российских необъятных северов.

43.


А там и до Надыма рукой подать. В Надыме я провёл около недели, о нём - в следующей части.

НАДЫМ-2016
Обзор поездки и оглавление серии.
Железная дорога Чум-Лабытнангии немного Салехарда.
Мёртвая дорога
Жизнь зимника.
Мосты и разъездыТрансполярной магистрали.
Лагеря 501-й Стройки.
Газовый край
Надым.
Железная дорога Надым - Новый Уренгой и украинцы на Севере.
Новый Уренгой
День оленевода в Надыме.
Люди, чумы и олени.
Состязания и сцены.
Продолжение - на вездеходах по Ненецкому округу.

Надым и немного о жизни на Севере

$
0
0


Надым, которого мы достигли в прошлых частях по зимникумимо Мёртвой дорогии её сталинских лагерей, в Ямало-Ненецком округе делит с Салехардом третье место по величине (47 тыс. жителей). Облик его вполне типичен для нефтегазовых городов Югорского Севера: геометрическая комбинация серых параллелепипедов с офисом "Газпрома", собором и мечетью посредине. Тем не менее, в Надыме я провёл неделю, и здесь попробую рассказать не столько даже про сам город, сколько про здешнюю среду в целом: Север, как и Восток - дело тонкое.

Надым, как и все его ямальские и югорские собратья - город молодой, однако в отличие от многих - с богатой предысторией: ещё в Средние века в полусотне километров ниже по Надым-реке стоял Надымский городок, "столица" Большой Карачеи, то есть земли харючи - самого знатного и воинственного ненецкого рода, беспокоившего своими набегами даже далёкий Пустозерск. Он представлял собой деревянно-земляную крепость, этакую гипертрофированную землянку, жилой курган на две сотни обитателей, а опустел в 1730-х годах. Собственно же Надым с разбросом в 20 километров от нынешнего места был основан в советское время аж с третьей попытки: сначала, в 1929 году - как центр совхоза (упразднённый в 1934-м), затем в 1947-м - как станция Трансполярной магистрали, куда до закрытия проекта в 1953 успел даже пару раз прибыть прицепной вагон из Москвы, и наконец в 1966 - как база геологов-газоискателей. Надым создавался для освоения Медвежьего месторождения, статус города получил в 1972 с началом его разработки, однако в итоге поближе к Медвежьему вырос посёлок Пангоды, а оставшийся в тупике дороги Надым обслуживает несколько относительно небольших месторождений. Всерьёз за город взялись лишь в конце 1980-х, и вот что из этого вышло:

2.


Всё чаще в своих путешествиях я замечаю, что мне очень нравится советское градостроительство конца 1980-х годов, этакая "лебединая песня" великого и ужасного соварха, когда количество успело перейти в качество, по сути соединив опыты всех прошлых десятилетий умиравшей сверхдержавы - лучшие черты позднесоветских жилмассивов и сталинских соцгородов. Как Славутич, Кодински ещё десяток не виденных мной городов, Надым представляет собой выверенную геометрическую систему с широкими улицами, просторными, но компактными кварталами, где дома словно стены защищают от ветров школы да детсадики, а промзона, то есть попросту хозяйственная часть города, полностью отделена от жилой. И да простят меня младоурбанисты, но мне такая среда кажется по-настоящему комфортной, тем более когда в подворотнях открывается вид не на шумные проспекты или дымящие трубы, а (как на заглавном кадре) на дикую сибирскую природу.

3.


Тут не лишним будет показать план города, увековеченный в металле на памятнике строителям, только на карте этот план как бы наклонён на 45 градусов влево, и несколько шире - справа к первоначальной фигуре, напоминающей ни то пистолет, ни то какой-то инструмент покорителей Севера, примыкает сравнимая с ним по размеру прямоугольная промзона, за которой пристроилась ещё и пара малоэтажных посёлков. Слева на плане хорошо видно Янтарное озеро, посредине - незастроенное пространство Парка Козлова и изогнутая Ленинградская улица, замышлявшаяся главной по изначальному плану, но фактически осью Надыма стала прямая улица Зверева - на этой схема она крайняя, но как уже говорилось, на самом деле за ней вся хозяйственная половина города.

4.


А вот улицы Ленина в Надыме нет... Ленинградская видимо напоминает о родине проектировщиков, а Анатолий Зверев - герой войны, с раннего детства и до отправки на фронт проживший в Ямало-Ненецком округе. На улице его имени - такие вот замысловатые таблички:

4а.


И хотя Надым назван по реке, до реки от него десяток километров. А городской водоём - просторное (длиной около 2 километров) Янтарное озеро, зимой всё иссечённое следами снегоходов. Вдоль озера тянется длинная набережная Оруджева, вот вид на неё из центра - я жил где-то в тех дальних домах:

5.


В обратную сторону хорошо виден надымский "даунтаун" с парой высоток "Газпрома", пирамидой гостиницы "Айсберг" и минаретом-"факелом" городской мечети. Но в тот момент меня куда больше привлёк зелёный Ан-2 на озёрном льду, к которому съезжались машины и снегоходы:

6.


Я было принял его за памятник, но оказалось, что это вполне действующий самолёт ДОСААФ, с которого прыгают с парашютом. И если с земли летящий кукурузник выглядит подобием дореволюционных "этажерок", то при ближайшем рассмотрении у него оказался вполне вместительный салон, который ДОСААФовцы любезно позволили сфотографировать:

7.


Кабина с приборной панелью:

8.


Застать здесь этот самолётик можно далеко не всегда и его присутствие было связано с Днём оленевода, когда в Надым съезжается немало гостей. Все последующие дни я не раз оборачивался на звук его мотора и часто видел опускающихся парашютистов. В один из дней весь Надым обсуждал, что команда не сделала поправку на ветер, и двое парашютистов приземлились на город и поломали себе ноги о дома и деревья... что, впрочем, никак не сказалось на дальнейших полётах.

8а.


Место, где стоял самолётик, тоже выбрано не случайно - здесь к озеру выходит огромная и пустая Площадь бульвара Стрижова. Именно так - официального названия у площади нет, а бульвар проходит по её краешку, спускаясь к озеру от улицы Зверева. Надо сказать, главная улица, названная в честь героя войны - для Ямала явление совсем не характерное, нишу всяческих бойцов да революционеров тут занимают строители, геологи, нефтяники и газовики, и тот же русский бакинец Владимир Стрижов был первым руководителем "Надымгазпрома" в 1970-80-х годах.

9.


На площадь бульвар, чуть поднятый над её уровнем, выходит кирпичной стенкой, вдоль которой с 2007 года разрастается Аллея Выпускников. Обратите внимание на цифры - демографическая ситуация в городе прослеживается по ним весьма наглядно:

10.


Вот ещё пара странных памятников ближе к озеру - цветик-семицветик со всякими добрыми пожеланиями и под стеклом пластиковая скульптура стоматологов с пациентом. Стоматологию в доме, судя по вывески "Стоматлар", держат татары или азербайджанцы.

11.


Саму же площадь я не фотографировал, потому что большую часть времени она представляет собой лишь пустырь между многоэтажных домов. Но именно поэтому на ней проводятся праздники, и я ещё несколько десятков раз покажу её в качестве заднего плана к чумам, нартам и малицам Дня оленевода. Окрестности площади запомнились мне обилием граффити:

12.


Этот кадр снят в День оленевода, отсюда и казак, присматривавший за порядком:

13.


На другой стороне того же квартала, ближе к озеру - советское панно на тему нефтегаза. Эти края с "углеводородный иглы" не слезут никогда, но и никогда здесь не будет "ресурсной ренты", потому что разведка, освоение, добыча газа на Крайнем Севере - это тяжелейший труд:

13а.


Что же касается настенной живописи, то лично меня больше всех граффити и панно впечатлили расписаные торцы двух пятиэтажек в глубине квартала бульваром Стрижова - как нетрудно понять из их содержания, они глядят на городской роддом, и в этом пожалуй главное отличие Надыма от большинства нефтегазовых городов - да, это город молодой, по сути люди здесь живут лишь второе поколение, но то ли из-за расположения вдали от магистралей, то ли из-за отсутствия в окрестностях месторождений-гигантов здесь нет ощущения текучки и временщичества, столь характерного для Северов настроя "ещё годик поработаем - и на землю". Надымчане в своём городе всерьёз и надолго, и потому он как-то уютнее и человечнее, да и попросту спокойнее тех же Уренгоя или Сургута.

14.


Набережная Оруджева связывает Площадь бульвара Стрижова с настоящим центром Надыма... хотя в принципе многоэтажный город очень компактен, и я в принципе не стал бы делить его на центр и окраины - я жил в 10 минутах ходьбы от конца жилых районов и в 20 минутах неспешным шагом - от центра. Набережная приводит к памятнику: опять же бакинец, только уже вполне азербайджанских кровей Сабит Оруджевбыл министром газовой промышленности СССР в 1972-81 годах, и пик освоения Ямала прошёл как раз под его началом. Памятник поставлен ещё в 1986 году:

15.


А по соседству, напоминая об азербайджанских корнях - мечеть "Азат-Сафа" (2008), считающаяся самой красивой на Ямале. В городах Югры и Ямала "коренными" я бы назвал 5 народов: русские, украинцы, татары, башкиры и азербайджанцы, ехавшие на Север целыми бригадами из старых нефтегазоносных районов Баку, Галиции и Волго-Урала. Живописнее всего у "Азат-Сафы" минарет, по идее символизирующий факел - только почему зелёный?!

16.


У подножья высотки "Газпрома" по современной моде устроили "Экопарк" с кучей малопонятных инсталляций, самой впечатляющей из которых стал олень внутреннего сгорания:

17.


С другой стороны - памятник Дружбы газовиков и коренных народов. По своему опыту общения и с теми, и с другими могу сказать, что достоверности в нём не больше, чем в киевской арке русско-украинской дружбы: оленеводы и газовики друг другу откровенно мешают, и если до открытых конфликтов дело пока не доходило, то взаимная неприязнь, чувствуются с обеих сторон. Для ненца или ханта газовики - беспринципные колонизаторы, уничтожающие его землю; для газовика "туземцы" - вечно пьяные дикари, которым все кругом обязаны. К счастью, тундра очень велика и места в ней пока хватает всем.

18.


Завершает "даунтаун" городской Дворец культуры "Прометей" - нередкое на Ямале название в честь божества, приносящего людям огонь вопреки воле свыше. Перед "Прометеем" - памятник освоению Севера (1997), здесь эквивалентный обелискам Победы или Революции:

19.


Напротив "Прометея" за Ленинградским проспектом раскинулся Парк Козлова - аутентичный кусочек редкого северного леса, не тронутый при строительстве города. Евгений Козлов же был первым руководителем Надыма и не только строил город, но и даже спас его от "закрытия", когда стало ясно, что от крупнейших месторождений он довольно далеко.

20.


На западной опушке парка можно увидеть чум - это задний двор так назывеамого Дома Природы:

21.


Собственно, в Надыме есть краеведческий музей близ "Прометея", но я его так и не застал открытым, а одна знакомая, тоже приехавшая на День Оленевода, смогла туда просочиться со школьной экскурсией, по взглядам смотрителей поняв, что её там не ждали. На самом деле жаль, что я там не был - в музее собраны находки из Надымского городка. Дом Природы же - как бы филиал, но оказавшийся более современным и доступным. Фото в День оленевода, женщины в кадре - лесные ненцы из Ханты-Мансийского округа.

22.


Природе тут посвящено несколько комнат, где большую часть времени так и кишат различные детишки. Типично полярная живность:

23.


На самом деле полярные животные, в отличие от тропических, представлены чучелами да кусочками меха на специальной витрине "Погладь зверя". Но есть тут и пара залов не о природе - в прошлой части я уже показывал находки из лагерей Стройки-501, а в соседней комнате небольшая, но очень интересная этнографическая экспозиция. Чумы, нарты, малицы оставим пока за кадром, а тут вот оленеводческий и промысловый инвентарь. Вещи попадаются весьма экзотические - например, белое нечто на второй снизу полке справа подписано как "клей из осетра".

24.


Максим raven_ptitsaобратил моё внимание на подвески с фигуркой человека - точно такие же он видел у нганасан в глубине Таймыра, а что они значут - ни нганасане, ни ненцы не помнят. А фигурки в одеяниях - это нытарма, вместилище души предков: хальмеры, фантастического вида ненецкие кладбища, которые я показывал ещё летом близ Антипаюты, служили своего рода чистилищем - через несколько лет, когда тело в деревянной могиле истлеет, из дерева гроба шаман со словами "Ваш родич превратился в жука и просится в ваш чум" вырезает фигурку, которую затем моют и одевают, и в её образе возвращают умершего в дом, где он становится покровителем для своих потомков.

25.


Но традиционные культы - все в далёких тундрах, кроме священного дерева на зимнике я и не припомню ничего. На той же опушке парка стоит Никольская церковь (1994-98), поражающая количеством несочитающихся архитектурных элементов:

26.


Тем не менее, в её обширный двор стоит зайти - в его дальнем углу стоят две часовенки, и если высокая часовня-звонница была времянкой на период строительства храма, то вот маленькая бревенчатая часовенка в действительности самое интересное здание Надыма:

27.


Это хэхэ-мя, то есть Священный чум - так ненцы называли маленькие православные часовни, построенные в их земли обдорскими и пустозерскими миссионерами. Само собой, большинство из них не пережили советских времён, разобранные на дрова и стройматериала, а вот эта часовенка каким-то чудом оказалась забыта и в 2006 году найдена газовиками на реке Правый Ярудей (не путать с тем Ярудеем, вдоль которого мы ехали в прошлых частях - он впадает в Надым слева) и в 2014 году перенесена сюда. Она датируется 1894 годом, то есть это старейшее здание Ямало-Ненецкого округа за пределами Салехарда. Во дворе собора она стоит явно как экспонат - чтобы заснять кадр через мутное оконце, мне пришлось продираться по колено в снегу.

27а.


За воротами храма - памятник Ремизову... не Семёну, строившему Тобольск, а Валерию - директору "Надымгазпрома" в Перестройку, а в последние годы жизни руководителю ВНИИГАЗа в Москве.

28.


Офис нефтегаза, церковь, мечеть, памятники освоителям... Что ещё должно быть в нефтегазовом городе Севера? Конечно же, первый дом! В Надыме первыми домами были балки, то есть жилые вагончики, о годах в которых, в тесноте да без удобств, помнит практически каждый надымчанин старше 30, а вот первая капитальная пятиэтажка, она же и самая в городе обшарпанная, стоит в начале улицы Зверева напротив ещё одного офиса "Газпрома". Она была построена в 1971 году, когда Надым был ещё ПГТ, но проблемы балков не решила - пятиэтажек не хватало на всех, а масштабное капитальное строительство тут началось лишь в конце 1980-х:

29.


Неподалёку и воинский мемориал - атрибут российского города вообще, и Север тут не исключение:

30.


Дальше по Зверева будет администрация Надымского района, а по соседству с ней офис "Севергазстроя" с часовней Петра Апостола и тем самым памятником строителям (кадр №4) с картой Надыма на пьедестале.

31.


А чуть поодаль и так же обязательный в каждом российском городе Заброшенный Завод. Собственно, это домостроительный комбинат, который и выбил в своё время у центральных властей Евгений Козлов - без него Надым оставался бы барачно-балковым посёлком. Собственно, отсюда вышел тот город, который мы видим теперь, и сделав своё дело, комбинат стоит опустевшим..

32.


Тут я как-то ушёл с улицы Зверева в промзону, проезды которой выполняют в Надыме и роль объездной. В промзоне свои памятники, будь то ЗиЛ-157 (в этих краях он, наряду с ГАЗами тех же лет, вместо "тридцатьчетвёрки", а вместо танка ИС - соответственно, гусеничный вездеход):

33.


Или мамонт, чтоб не отставать от Салехарда. Я бы ему даже кличку дал - Уавр, так как за его спиной проходная Управления Аварийно-Восстановительных работ. Зубодробительные аббревиатуры в этих краях тоже очень популярны.

34.


А за промзоной ещё и два посёлка с красивыми названиями Лесной и Финский. Причём если Лесной вполне благоустроен, то представить себе что-то более нефинское, чем Финский посёлок с усайдингованными бараками, в одном из которых, по свидетельствам нашей знакомой, обитает самый настоящий туберкулёзник, представить сложно. Лесной мне запомнился такими вот странными домами - П-образное каре деревянных бараков с капитальными "коробками" по углам.

35.


Ещё там есть совсем новая церковь:

36.


И пятиэтажка с роскошной мемориальной доской очередному герою нефтегазового фронта. Особенно впечатлила надпись "Алмазные грани его таланта засверкали в освоении гигантских месторождений Ямала".

36а.


"Первопроходцам, строителям - слава!
Слава нефтяникам, газовикам!
" - это из песни, которая несколько раз звучала на День оленевода. Вообще, на Югре и Ямале очень хорошо заметно это разделение общества на несколько почти не пересекающихся групп: богатые и мобильные работники нефтегаза, все остальные жители городов и посёлков и представители коренных народов, которые в свою очередь распадаются на оленеводов и промысловиков. Более того, географически делятся и сами эти регионы: запад Югры и Ямала вдоль Оби - более "коренной", восток со всеми этим Уренгоями, Ноябрьском, Сургутом - более нефтегазовый, и на Ямале пока что это разделение закреплено даже сетью дорог, соединённой с внешним миром только на востоке. Так вот, Надым уникален тем, что расположен как раз посредине, на стыке этих двух миров, фактической границей которых служит собственно река Надым. Бетонный газоград - но среди зимних пастбищ ненцев, к лету уходящх за Обскую губу, фактически относящийся к "западной" половине округа, но логистически - к "восточной". Поэтому в Надыме нередки и вот такие сюжеты:

37.


Причём не только в День оленевода - первую компанию ненцев мы встретили за неделю до праздника, они были нетрезвые и за фотографирование попросили денег, впрочем в пределах сотни рублей, и явно двигались куда-то в сторону тундры. Всех представителей коренных народов тут почему-то называют "ханты", хотя на самом деле кочуют вокруг исключительно ненцы, а собственно ханты разве что на День оленевода приезжают гостями. Учитывайте этот момент, читая местные форумы.

38.


А эти девушки может быть и городские, в стильной современной малице (тем более чумработница малицу вряд ли наденет - это мужская одежда):

39.


Но в общем присутствие тундровых жителей с их древними нарядами в бетонном зажиточном городе смотрится потрясающе. Ненецкая тема представлена и в уличных плакатиках:

39а.


И в сувенирке:

40.


И в кухне. В обычных супермаркетах (ничем в общем-то не отличающихся от магазинов "на земле", разве что цены процентов на 10-15 выше) не редкость колбаса из оленины, но куда интереснее магазинчик "Яля" в Лесном посёлке, где оленину и мясо местных рыб типа щокура (в Восточной Сибири он известен как чир и считается лучшей рыбой, а здесь - лишь второй после муксуна) продают в десятке разных видов - мне запомнились оленьи колбаски для жарки с кедровым орешком и сухой олений суджук, долго хранящийся и прекрасно утоляющий голод. Впрочем, и не только мясо - вот например справа потрясающе вкусные конфеты из лесных ягод (стоят, правда, как элитный шоколад в "Азбуке Вкуса").

41.


Муксун в Надыме тоже есть, но если в Салехарде им открыто торгуют на каждом шагу, то здесь есть специальный рыбодиллер, который привозит заламинированных рыбин по звонку. По словам Максима, русские рыбу плохо ловят (у "хантов" она крупнее), а коренные жители - плохо чистят и хранят.

41а.


Вот ещё немного зарисовок северного быта. Гигантские сугробы и погребённые снегом машины - весьма частый сюжет. Машины при этом не выглядт брошенными, иногда подобно ненецким нартам у чумов чем-то загружены, то есть просто ждут лета, как медведи в берлогах. По городу ездить - так всё и так рядом, зато летом можно укатить в долгий северный отпуск:

42.


Коляски на полозьях вместо колёс - обычное в этих краях дело:

42а.


А вот ещё из автомобильного - во многих северных городах можно видеть провода, свисающие из окон на улицу к таким вот устройствам (правый кадр снят в Новом Уренгое). Чтобы не возиться лишний раз с прогревом двигателя, зачастую машины снабжены электрическими прогревателями, питающимися током от домашних розеток. Где-то администрация с ними борется, но чаще все всё понимают, у самих проблемы те же.

43.


С машинами тут вообще интересно: в порядке вещей тут увидеть у какого-нибудь магазина или учреждения открытую, заведённую, тарахтящую и дымящую, но при этом пустую машину. Самое редкое преступление в северных городах - автоугон, потому что угонять машину попросту некуда: у въезда на зимник или на блокпосту за Уренгоем всех проезжающих записывают, а объехать их можно разве что на вездеходе. Впрочем, с преступностью и вандализмом в Надыме (в отличие от того же Уренгоя) вообще всё неплохо - так, большинство подъездов в городе без кодовых замков.

44.


А вот встретился фактурнейший русский старожил, вполне может быть живущий здесь столько, сколько Надым существует и немалую часть этого времени - в балке. И я бы сказал, что русские Крайнего Севера - народ не менее чуднОй, чем любые ненцы.

45.


Вообще, всё больше убеждаюсь, что чем более открытыми и непосредственными в том или ином краю кажутся люди - тем строже там неписанные кодексы поведения. Первый раз я почувствовал это в Средней Азии, причём далеко не в первый свой туда приезд; и снова - на Крайнем Севере.
Северяне очень, просто потрясающе отзывчивы, потому что (как мне объяснял давным-давно один воркутинец) "сегодня я прошёл мимо и не помог, а завтра мимо меня кто-то пройдёт". Но у отзывчивости этой есть обратная сторона: тут надо быть в принципе очень осторожным в выражении намерений. Я спрашиваю разршения что-то взять из холодильника - и мне это приносят быстрее, чем я бы встал из-за стола; я спрашиваю водителя машины, с которым еду автостопом, где в городе такая-то улица - и он петляет по городу, чтобы меня туда завезти. И лишь позже, когда на меня стали поглядывать косо, до меня вдруг дошло: я задаю вопрос - а люди слышат ПРОСЬБУ. И наоборот: люди в такой форме обращаются с просьбой ко мне, я слышу всего лишь вопрос, и стало быть в их глаза веду себя как разморёный барин.
Вообще, северяне считают себя прямолинейными правдорубами, но как мне показалось - намёками тут общаются куда больше, чем "на земле", возможно чтобы не вызвать столь же прямолинейной реакции в ответ, но скорее даже просто потому, что северяне - очень цельная и чистая порода людей, и друг друга понимают с полуслова там, где гостю "с земли" надо все разъяснять.
А просьба здесь на совести не того, к кому она обращена, а того, кто обращается. Если ты попросишь другого о том, что можешь сделать сам - скорее всего он это сделает, но ты получишь минус к карме. На Севере мало людей, поэтому у каждого есть репутация, которую очень легко себе испортить.
И как же, спрашивается, в такой ситуации быть постороннему? Всё просто: или понимать, что к чему, или жить где-нибудь в другом месте. В этом парадокс Севера - хотя большинство его жителей родились где-то далеко, может даже южнее России, среда здесь необычайно цельная: просто встраиваются в неё люди с особым складом характера и ума, когда-то приехавшие на Край Земли и понявшие, что их судьба - здесь. Немало северян живёт в любом постсоветском городе, просто они не знают ещё, что они - северяне. А гостю здесь оплошности простят, как взрослые - ребёнку, как военные - штатскому: "он с земли приехал, что с него возьмёшь?". Несевер тут называют именно так - "земля", словно колонисты на чуждой планете.
И ещё на Крайнем Севере каждый мнит себя героем, но действительно немало людей, которые таковыми и являются.

46.


Вообще, эти северные города вызывают чувство фатального одиночества. Люди здесь немногим беднее, чем в Питере и Москве, в основном неплохо образованы и по жизни довольно активны (ведь чтобы сюда попасть - откуда-то надо решиться уехать), однако в их распоряжении лишь десяток кварталов и улиц да глухая безлюдная земля вокруг. Людей, возможностей для роста, мест, куда можно пойти вокруг мало, просто потому, что сам город невелик. Северный отпуск большой - но раз в году, поездом до "земли" ехать долго, а самолётом - дорого. Но сколько раз я слышал истории с одним и тем же сюжетом: "Мечтал отсюда свалить, уехал в итоге на землю, полгода пожил и не выдержал - вернулся"!
В завершение рассказа - монументальная собака, целыми днями лежавшая у подъезда, в котором я гостил.

47.


В следующей части продолжим путь вдоль Трансполярной магистрали - из Надыма в Новый Уренгой.

НАДЫМ-2016
Обзор поездки и оглавление серии.
Железная дорога Чум-Лабытнангии немного Салехарда.
Мёртвая дорога
Жизнь зимника.
Мосты и разъездыТрансполярной магистрали.
Лагеря 501-й Стройки.
Газовый край
Надым.
Железная дорога Надым - Новый Уренгой и украинцы на Севере.
Новый Уренгой
День оленевода в Надыме.
Люди, чумы и олени.
Состязания и сцены.
Продолжение - на вездеходах по Ненецкому округу.

От Надыма до Уренгоя и украинцы на Севере

$
0
0


От показанного в прошлой частиНадыма что зимник в Салехард, что круглогодичная трасса в Новый Уренгой проходят вдоль несостоявшейся Трансполярной магистрали. Только если на западе она Мёртвая дорога, то на востоке её участок живой, восстановленый в 1960-х годах газовиками. Впрочем, несмотря на нетривиальность своей истории, грузовая линия Надым - Новый Уренгой - пожалуй, самая унылая железная дорога России, лишённая даже вокзалов. Но путь вдоль неё автостопом (почему - расскажу отдельно) оказался богат на интересные встречи, вполне раскрывающие народное прозвище Ямало-Ненецкого округа - Татаро-Донецкий.

Моё первое знакомство с Белым Клином (так, по аналогии с историческим Серым и Зелёным Клинами - украинскими колониями в Северном Казахстане и на Дальнем Востоке, я бы назвал Югорский Север) началось ещё в Надыме и было довольно забавным. Максим raven_ptitsa, с которым я сюда приехал, в Надым приезжает проведать друзей, и вот друзья решили пойти посидеть в какой-нибудь ресторан. Выбор пал на "Шинок" с забавной эмблемой в виде приземистого усатого козака с румяной жинкой. Внутри были плетни, крынки, рушники и подсолнухи, официантки в вышиванках, меню с элементами суржика и блюда типа "Тарасовой рыбки" - нескольких кусочков муксуна, заваленных морковкой (видимо, кухня ивано-франковских вахтовиков?). Более того, здесь же обнаружилось и легендарное сало в шоколаде за 45 рублей, которое я не замедлил заказать. Оказалось действительно сало, действительно в шоколаде и даже вполне съедобно.

2.


В ожидании Дня оленевода я решил съездить из Надыма в Новый Уренгой, и сразу впечатлился ценой билета на маршрутку: 1200 рублей в один конец, за 250 километров пути, то есть почти 5 рублей за километр! Поэтому в Новый Уренгой я двинул автостопом, стартовав с автобусной остановки у поворота на надымский аэропорт, и минут через двадцать меня подобрала первая машина.

3.


Надым, как уже говорилось, хотя и назван по одноимённой реке, а стоит от неё в нескольких километрах. На реку же выходит так называемый 107-й километр, представляющий собой гигантскую россыпь балков, среди которых несколько десятилетий прожил "граф Надымский" Аполлон Кондратьев. Так и не понял, был ли он действительно графом, но родился в 1898 году он в очень богатой и образованной петербургской семье в доме на Песочной улице, воевал добровольцем в Первую Мировую, несколько раз был на волосок от расстрела в Гражданскую, а в 1942 попал в плен к немцам, где был спасён своим бывшим садовником, после революции укатившим в Германию, и несколько лет мирно прожил в Пруссии до прихода туда Красной Армии. Но и там Графу за такое дали "всего" 10 лет лагерей, первоначально (видимо, на разборе завалов и восстановлении разрушений) во Львове, но в 1947-м Граф узнал о том, что по лагерям идёт набор добровольцев для 501-й Стройки и отправился на Север. Когда стройку свернули, Аполлон Николаевич не поехал "на землю", а остался на Надым-реке присматривать за остатками базы, построил домик и зажил бюрюком рыбалкой и охотой. Двадцать лет спустя благородного старика в тайге повстречали геологи, и вокруг него начал расти посёлок. С Севера граф выезжал с той поры единственный раз в 1970-м году проведать родной Ленинград; здесь он охотился, рисовал (склонность к художеству у него была с детства), коллекционировал разные вещи вплоть до корпуса упавшего в окрестные болота самолёта У2. Но случайных людей вокруг становилось всё больше, и если поначалу Графа все знали и помогали ему, под конец про него забыли. В 1996 сгорел его балок, он переселился к пьющим знакомым, вскоре кто-то разграбил сарай со всеми его картинами и находками... в общем, в 1997 году граф Аполлон Кондратьев-Надымский умер в возрасте 99 лет. Здесь его история рассказана кратко, а здесь - подробно, с выдержками из мемуаров, ставших главным его наследием, и что удивительно - лагерные дни Граф вспоминал даже тепло. 107-й километр я проезжал без остановок, засняв лишь странную "колыбу" у дороги:

4а.


Река Надым размером примерно с Волхов - такая же по полноводности, но вдвое длиннее, беря начало из священного озера Нумто и впадая в Обскую губу практически в устье Оби - место их слияния, так называемая Надымская Обь, по ширине не уступает низовьям Амазонки. Трансполярная магистраль пересекала её низководным мостом, наводившимся каждый год по весне до осени, а с появлением автодороги эта практика возобновилось, и в ледоход и ледостав Надым оказывался отрезан от внешнего мира, а на переправе не раз бывали эксцессы - пару лет назад местный интернет облетело видиео, как машина, свалившись с просевшего под тяжестью грузовика понтона, неспеша поплыла вниз по реке. Буквально в этом году открылся капитальный мост, причём как видите - с железнодорожной ниткой, пока что без путей: Мёртвую дорогу таки планируется воскресить и за Обью пустить на юг вдоль рудных месторождений Урала аж до Свердловской области. Проект носит кодовое имя УПУП ("Урал Промышленный - Урал Полярный") и откладывается на неопределённый с каждым из двух кризисов.

4.


Ещё через несколько километров дорога приводит в Старый Надым, где я сошёл с первой машины у переезда через железнодорожные пути:

5.


Это станция Надым-Пристань - начальный пункт Живого участка Мёртвой дороги, построенная чуть-чуть в стороне от её первоначальной трассы. Вообще, если над причинам строительства Трансполярки в последние годы правления Сталина ломают голову, то вот интуитивно она строилась абсолютно там, где ей место - представьте себе магистраль, ведущую к рудам Норильска сквозь один из богатейших в мире газоносный район! Но газ на Ямале открыли в середине 1960-х, через 10 лет после того, как дорога стала Мёртвой, и в 1965-71 годах для освоения месторождений был восстановлен как раз её участок от Надыма почти до Пура. До 1978 года эта линия длиной 306 километров (из которых последний десяток до станции Коротчаево отклоняется от сталинской трассы) была островной, а грузы к её началу везли водным транспортом - отсюда и станция Надым-Пристань, вокруг которой и вырос Старый Надым, в 2004 году включённый в состав Надыма как район Правобережный. Станция внешне совершенно невзрачная - бетонное депо и заснеженные пути с видавшей виды техникой:

6.


Центральная площадь Старого Надыма, где я ловил машину в Новый Уренгой:

7.


Но сначала углубился в посёлок - тихий, серый и призрачный. Сейчас в нём 2,7 тысяч жителей, в 1989 было 6,7 тысяч. Но самое главное - он так и не дождался капитальной застройки и сохранил грубый облик эпохи освоения Севера:

8.


Специфический для многих северов, в том числе для Югории от Хантов до Коми термин - балок, то есть жилой сарай или вагончик, базовая единица здешних посёлков. О годах в балке тут вспоминает едва ли не каждый старожил хотя бы за 30, и хотя мне балки видятся мрачными трущобами, для многих это совсем не так: "Мне жить в балке нравилось больше, чем в городе - тишина, чистый воздух, до реки рукой подать... Вода только в Старым Надыме плохая" - рассказывал один из позводивших меня людей. Самая радикальная форма балка - так называемая "бочка Диогена" - по местной легенде, это приспособленный под жильё обрезок трубопровода (хотя на самом деле трубопроводов такого диаметра у нас не делают, эти штуковины разрабатывались специально для жилья):

9.


В полном безлюдии я дошёл среди трущоб до спящего заснеженного порта, и наткнувшись на стаю собак, повернул:

10.


В целом, тут жутковато и как-то постапокалиптично:

11.


Кто-то несёт монетки, сигареты и цветы в бараки 501-й Стройки, а кто-то ездит с профилем Сталина на бампере:

11а.


Как пройти в библиотеку? - тут вопрос с неоднозначным ответом.

12а.


А вот к магазину подъехали ненцы, рискну предположить - продать туда рыбу. В общем-то это крайняя точка, где я их видел - дальше до самого Уренгоя никаких признаков коренных народов, на смену мистическому оленеводческому Северу приходит бездушный и деловитый нефтегазовый Север.

12.


На выезде из Старого Надыма я поймал следующую машину до Пангод. Разбитая автодорога идёт через жиденький лес, а справа от неё тянется едва заметная насыпь бывшей Трансполярки. По сути дела это была временная техническая ветка, которую накануне Перестройки взялись капитально расширять и перестраивать, да так и бросили с началом 1990-х. Напоминание о том - двойные мосты: более слабые действующие построены в 1960-е годы на месте деревянных "сталинских" мостов, которых я немало показал между Надымом и Салехардом, а рядом недостроенные полноценные мосты 1980-х - вот тут например полотно старого моста и пустая ржавая ферма нового. Успели бы их завершить - и поезд Москва - Новый Уренгой ходил бы сейчас до Надыма.

13.


Сооружений Мёртвой дороги на Живом участке не осталось - реконструкция полностью их поглотила, ну а бараки снесли может быть просто чтобы не напоминали о мрачном былом. Однако уже на обратном пути водитель показал мне стоящий в лесу за железной дорогой одинокий крест:

14.


Вдоль дороги висят небольшие плакаты с цитатами из Библии, и я было заподозрил в них местную епархию, но Вадим, водитель подобравшей меня в Старом Надыме машины, красивый немолодой человек в очках, похожий внешне на отставного большого начальника, сказал, что это их работа - он был руководителем местной общины протестантов-евангелистов, и курировал всяческие богоугодные дела, будь то реабилитация пьяниц да бездомных или забота об одиноких стариках. Собственно, и ехали они в Пангоды проведать бабушку Валентину, но сначала завернули в посёлок Правохеттинский, встретивший церковью, передаланной из барака:

15а.


Крошечный (1,2 тыс. жителей), но ухоженный ПГТ был основан в 1982 году при компрессорной станции на газопроводе. В нескольких километрах от посёлка скрыт так называемый Крест - место пересечения магистральных газопроводов размером примерно 500 на 500 метров, через которые проходит порядка 80% добываемого в Ямало-Ненецком округе газа (по крайней мере так было до запуска газопровода из расположенного на Ямальском полуострове Бованенково). А так как ЯНАО даёт 90% российской газодобычи, Правохеттинский Крестиногда называют "самым уязвимым местом России". Впрочем, сами трубы проходят под землёй, так что поразить их не так-то просто:

15.


Железная дорога здесь ненадолго отдаляется от автомобильной, а посёлок стоит на краю обрыва, отмеченного ещё одной россыпью балков - кажется, не жилых. Собственно, рискну предположить, что балок - производное от "балаган", так называли когда-то стационарные жилища сибирских народов, слово "балаган" же свою очередь изначально было синонимом слова "ларёк", то есть - жилые ларьки и сараи.

16.


Между тем, Вадим забрал из Правохеттинского ещё двух человек, и снова подхватил меня на трассе - теперь мы ехали в машине впятером, "в тесноте да не в обиде". Пересекаем собственно Правую Хетту с длинным железнодорожным мостом - до её правого (то есть дальнего) берега успели уложить рельсы накануне закрытия 501-й Стройки, а дальнейшая часть этой линии была не то что Мёртвой, а просто Нерождённой дорогой - лишь насыпь тянулась до самого Пура.

17.


Хозяин тут, кстати, не РЖД - с 2003 года линию арендует Ямальская железнодорожная компания, эксплуотирующая линии за Новым Уренгоем - помимо этой ветки к таковым относится ещё и железная дорога на Ямбург, вахтовый город, столицу "Газпрома" на Обской губе - она была пущена в 1986 году, а пару лет назад законсервирована и возможно будет разобрана. При этом планы у ЯЖДК амбициозные - восстановление всей Трансполярки и достройка УПУПа. Но по убогой линии Надым-Уренгой складывается впечатление, что осуществление этих планов мягко говоря не близко.

18.


Когда-то тут было даже пассажирское движение, хотя никаким его нормативам линия не соответствует. Последним отменили в 2008 году поезд из Уренгоя до Пангод, тащившийся сотню километров 4 часа. Сейчас здесь ходит одна пара грузовых поездов в двое суток, ну а я не видел ничего, кроме редкой путейской техники:

19.


Вадим рассказывал о жизни реабилитационной миссии - например, как нашли они горького пьяницу в балке, и прежде чем вытащить оттуда - долго ходили к нему в гости да распугивали собутыльников чтением псалмов. Как нашли в одном из посёлков не известную им ранее верующую старушку, подобрав голосававшего на обочине мальчика, который и рассказал, глядя на их плакаты, что его бабушка такие же фразы ему постоянно цитирует. Как их коллеги открыли реабилитационный центр в квартире пятиэтажки, и это кончилось трагедией - один из воспитанников увидел открытую дверь и машинально ограбил квартиру, убив жившую там старуху. Рассуждал Вадим и о том, что пострадать за веру и пострадать за свою гордыню - совсем не одно и то же, приводя пример белорусских коллег, постоянно шедших на принцип в конфликтах с властями. Сам же Вадим был из Киева, и с исторической родиной вёл весьма заметный культурный обмен: то сюда приглашал целый автобус украинских евангелистов, не встретивших проблем с властями, но чуть не застрявших на салехардском зимнике, то сам ездил на Украину. Об этом он говорил следующее:
-Простые люди мне там постоянно говорили: "Приедешь в Россию - всем расскажи, что мы вас не ненавидим (про отношение к одному конкретно взятому президенту он не говорил, а я не спрашивал). Это кучка людей, тысяч десять, ходят и орут, что они вас всех ненавидят и за людей не считают, и их по ТВ со всех сторон показывают". Был у меня такой эпизод там: стою на заправке, тут мальчик какой-то видит мой номер и начинает пальцем показывать "Ха! Москаль!". И тут мальчика этого дед за ухо хватает и строго ему говорит: "Раз этот человек из России к нам приехал - значит, он уже не москаль!".
В общем, надымские евангелисты произвели на меня впечатление совершенно здравых людей. И - никаких проповедей: в свою общины они стремились обратить лишь заблудших и вообще ни во что не верующих. Между тем, мы достигли посёлка Пангодыза полдороги до Надыма:

20.


Пангоды - скорее небольшой городок (10 тыс. жителей), чем разросшийся ПГТ, осблуживающий месторождение Медвежье, на момент открытия бывшей третьим по величине в России. Трасса здесь служит и главной улицей, а железная дорога отделена от неё гаражами:

21.


Мы завернули вглубь посёлка, к стоящей в стороне от "красной линии" пятиэтажке с дверью без кодового замка, и я напросился вместе с евангелистами проведать эту самую бабушку Валентину. Она жила на втором этаже, в чистой и светлой квартире,  оказалась чистокровной украинкой из маленького городка между Кировоградом и Полтавой, и даже говорила на совершенно каноническим суржике, что нередко можно услышать и в тех краях. На Север переехала недавно, поближе к своей дочери, и сейчас из-за "этих событий" на историческую родину ездить боится, хотя и перезванивается с роднёй в Харькове. А нам сразу напомнила о фирменно украинской культуре еды - в смысле, наготовила к приходу гостей много и отменно.

22.


Посидев в тёплой компании, я таки решил идти дальше. Объявление на первом этаже пятиэтажки:

22а.


Пангоды - маленький городок у большого месторождения, поэтому своей ухоженностью даст фору и Надыму, и Новому Уренгою:

23.


Очень симпатичная церковь Рождества Христова:

24.


А вот бараки не отремонтированы, а лишь обшиты сайдингом, из под которого грустно смотрят старые рамы. Зачем машине провод - смотрите прошлую часть, ближе к концу.

25.


Я зашёл за гаражи к просторной и пустой станции Пангоды. Впрочем, спрашивать местных "где тут СТАНЦИЯ?" - не стоит, за отсутствием пассажирских поездов они эти места и станциями-то не считают. Тем не менее, в наличии даже путепровод, а вот стрелки по всей ЯЖДК ручные:

26.


Восточная горловина станции - на заглавном кадре, а западная - вот:

27.


На выезде из Пангод я вновь поймал машину, и за рулём её был очередной украинец - на этот раз паренёк из Винницы, на Севере живущий с начала нулевых. В Пангодах, впрочем, даже у мэра фамилия Ярош. С экс-винничанином говорили в основном про жизнь севера, и в принципе северяне - общность наднациональная, и кто тут русский, кто украинец или татарин в общении совершенно не ощущается. По словам водителя, земляков его тут очень много, и в большинстве своём это не западенцы (что для меня было неожиданностью - во время моих некогда частых поездок в Западную Украину в ныне отменённом поезде Москва-Черновцы обязательно находился хоть один на вагон пассажир, ехавший из Югры или Ямала в Ивано-Фракнвоск), а донетчане, которым ещё с советских времён Россия была ближе и доступнее. Это у меня Югорский Север - Белый Клин, а у местных - Татаро-Донецкий автономный округ. Мне, впрочем, встречались выходцы из Киева, Полтавщины, Винницы, Днепропетровска, а вот донетчане - ни разу.
Сам же винничанин всё собирается съездить на историческую родину,
-Там теперь вроде всё устаканилось, может в этом году поеду.
-Я тоже туда давно собираюсь... Я ведь раньше на Украине часто бывал, от Закарпатья до Луганска объехал. Друзей у меня там много было, но потом со всеми перессорился. Вернее, не я с ними, а они со мной.
-Мы с друзьями на Украине о политике вообще никогда не говорим, это просто табу. Иначе тоже бы перессорились. Так-то я вообще считаю, что они сами виноваты.
Дальше повисла неловкая пауза, за которой нить разговора вновь вернулась на Север. Надым, по словам водителя, жители Пангод ненавидят - он райцентр, и за любой справкой надо ехать туда, а это день времени и 1000 рублей на бензин. Спрашивал я его и о зарплатах - они в Пангодах вполне на уровне московских, а в Новом Уренгое ещё выше.

28.


Ещё говорили о погоде - на Севере эта тема совсем не праздная. Хотя трасса, по которой мы гнали, круглогодична, её не так уж редко закрывают из-за снежных заносов. Мерцающая километрами позёмка с кадра выше выглядела угрожающе (обратите внимание, что железная дорога тут слева - то есть снят он на обратном пути). А сама погода очень переменчива: водитель рассказывал, что однажды он выехал из Пангод при -18, а прибыл в Новый Уренгой при -37. А машины тут раньше шли очень тяжело, и через некоторые ручьи их по крышу в воде протягивали трактором. На этой дороге, как и на салехардской, есть своё Русское поле - то ли тундра, то ли бескрайнее болото. На такие пейзажи голых снежных пространств я ещё насмотрюсь в вездеходной экспедиции, но тут увидел такое впервые.

28а.


Ещё на пол-дороги до Надыма - посёлок Юбилейный. Но постоянного населения в нём нет - лишь два жилых корпуса для вахты:

29.


Да пугающе огромная каэска (то есть компрессорная станция) за железной дорогой:

30.


31.


А там и до Нового Уренгоя не то чтобы близко, но так же однообразно. На въезде в Уренгой - кладбище, близ которого я ловил машину на обратный путь. Подбираемость тут, кстати, вполне себе средненнькая - едешь машине так на десятой, а ходят они по этой дороге отнюдь не одна за другой.

32.


На въезде в Новый Уренгой - станция Ягельная, где заканчиваются владения ЯЖДК, станция Новый Уренгой на другом конце города уже принадлежит привычной РЖД.

33.


В общем, история у этой дороги интересная, а смотреть не на что. Подробнее о ней читайте у Сергея Болашенко.

34.


Буквально по соседству - аэропорт Нового Уренгоя, с которого можно улететь на пассажирском вертолёте в посёлок Красноселькуп и спустившись полсотни километров по Тазу вновь увидеть Мёртвую дорогу, уходящую оттуда к Енисею - такой маршрут я мечтаю проделать летом. Это была уже Стройка №503, тянувшая рельсы с другой стороны, а участок между ними, отсюда до Таза, так никогда и не был построен.

35.


Самолётами и вертолётами уренгойское небо так и кишит - везут вахты добывать бюджет страны... Самолёт, кстати - тот самый "Сухой Суперджет", здесь я его увидел впервые.

36.


Про сам Новый Уренгой, город газодобытчиков, строителей и лёгких денег - в следующей части:

37.


А обратно меня, как ни забавно, тоже вёз украинец с самой нетривиальной историей: когда я уже дежурно посетовал, что часто бывал на Украине до всех этих событий, он усмехнулся:
-Я в этих событиях сам участвовал.
-На какой стороне?
-На хорошей! Три месяца за Киев воевал...
В родном Днепропетровске он был милиционер, и отработав два года, был отправлен в Киев давить Майдан. На Майдане ему в первый же день повстречался среди прочего "свой" бандит, до того сидевший под подпиской о невыезде, и глядя ему в глаза, сходу сказал "Виталий Витальевич (имя изменено), ну вы же всё понимаете!" - и по словам рассказчика, так и остался этот бандит на свободе. В основном Виталий Витальевич охранял администрацию президента, и в серьёзную заваруху попал лишь в самом конце:
-Сидим мы, значит, в этой администрации. У меня 16 патронов, а их там несколько десятков тысяч. И вот заходит к нам такой громила, руки на груди крест-накрест, а впереди автомат, и говорит: "Если в течение часа здание не освободите - мы тут всех вас положим". Мы заволновались, начали уже было сворачиваться, и тут на заднем дворе автобусы приезжают: "Беркут" прилетел - крымские и наши днепропетровские. И снова заходит громила, такой же комплекции, так же точно - что меня особо впечатлило! - держа руки на груди и автомат спереди, и говорит: "Ну чего, девочки, кто вас тут обижает?". В общем, с "Беркутами" вместе заняли мы оборону, окна закрыли щитами, между щитов навели бойницы. Но щиты-то алюминивые, как-то по окну стреляли - пуля их пробивает насквозь. В итоге мы ушли, и ехали в свой Днепропетровск автобусом. На первом блокпосту стоят те же ребята в балаклавах, только теперь вооружённые до зубов. Остановили нас, побили стёкла, водитель начал рыпаться - его застрелили. А у нас изъяли оружие. Едем дальше, ведёт автобус теперь наш старший. Снова блокпост, снова боевики, снова нас тормозят и теперь снимают с нас форму - дальше едем в исподнем, с разбитыми окнами, зимой... Главный понимает, что на следующем блок-посту с нас снимут уже шкуру, и мы поехали полями, даже не просёлками, а например под прикрытием лесополос, и в сёлах в нас кидали камни. Приехал я в Днепропетровск, а мне там ещё и штраф вкатили за утерянные форму и оружие. Подал я рапорт об отставке - его порвали. Второй раз подал по почте - видимо тоже порвали, а мне сказали, что не получили. В итоге уехал в Россию, к родственникам в Надым, и теперь вот устраиваюсь по специальности в Новом Уренгое. Лучше бы в Надыме, там спокойнее, а Уренгой нехороший город.
Я пытался его расспросить о киевских событиях, понимая, что другого такого рассказчика я не найду. О майдановских снайперах, например, он ничего не слышал, но не отрицал, что на Институтской майдановцев убивал спецназ:
-Я это сам видел, стоял в прикрытии. Они линию обозначили, сказали не заходить, а те прут. Они стреляют в воздух, а те всё равно прут. Они стреляют под ноги - а те идут, как сумасшедшие какие-то! В итоге начали стрелять на поражение, но и это не остановило толпу. Так человек тридцать там положили, не меньше.
Спрашивал и про Днепопетровск, ставший нынче главным оплотом украинства:
-Чушь это! Никогда Днепр бандеровским не был и не будет. Есть там олигарх этот, забыл как его звать, и есть молодчики, им выращенные, а большинство людей там наши. Я с друзьями-коллегами-то общаюсь, все ждут, когда будет приказ разворачиваться. Весной той, когда Крым присоединяли, в нашем участке в актовом зале уже два флага стояли рядышком, украинский и российский. Ждали.
-И как думаешь, почему там ничего не произошло?
-На Донбасс посмотрели... Там очень некрасиво всё начиналось. Эти мужички с охотничьими ружьями на блок-постах, бандиты да беспредельщики в городах вылезшие, и что Россия на помощь тогда так и не пришла. Я уверен, если бы россияне тогда заняли Донецк, следующим бы поднялся Днепр.
В какой-то момент он сказал:
-А вообще я очень много могу рассказать. Но не буду - ещё не время.

В чём-то я был с ним согласен, в чём-то нет, но в данном случае просто за что купил - за то и продаю. В августе на Северемне повстречался луганский ополченец, приехавший туда во время перемирья подзаработать денег. А уж сколько раз и в каких краях мне встречались беженцы - не перечесть. Как мне не думать про Украину, если эхо тех событий настигает меня в самых дальних российских углах?

НАДЫМ-2016
Обзор поездки и оглавление серии.
Железная дорога Чум-Лабытнангии немного Салехарда.
Мёртвая дорога
Жизнь зимника.
Мосты и разъездыТрансполярной магистрали.
Лагеря 501-й Стройки.
Газовый край
Надым.
Железная дорога Надым - Новый Уренгой и украинцы на Севере.
Новый Уренгой
День оленевода в Надыме.
Люди, чумы и олени.
Состязания и сцены.
Продолжение - на вездеходах по Ненецкому округу.

Новый Уренгой, наследник Мангазеи.

$
0
0


Новый Уренгой, которого мы достигли (заодно познакомившись с жизнью украинцев на Севере) в прошлой части - наряду с Ноябрьском крупнейший (115 тыс. жителей) и фактически главный город Ямало-Ненецкого округа, "газовая столица России". В каком-то смысле это преемник средневековой Мангазеи - расположенный не так уж от неё далеко, он играет ту же самую роль источника главной статьи экспорта (только во времена Мангазеи то были меха, а ныне - углеводороды), столь же богатый, сколь и неуютный город временщиков, дрязг и лёгких денег.

Рассказ о Новом Уренгое можно начать в самой восточной точке моего северного путешествия: километрах в 15 от города по дороге на Коротчаево и стало быть "на землю", за похожим на пограничный блок-постом, у оживлённой трассы стоит такая вот стела-вышка:

2.


"Первая скважина" - это на самом деле целый жанр памятников в нефтегазовых регионах, не так давно я уже показывал скважину Р-1 в Берёзово, где был в 1958 году найден первый в Западной Сибири газ. К середине 1960-х геологоразведка на Югорском Севере уже шла полным ходом, было ясно, что нащупан новый гигантский нефтегазовый район, и кульминация её наступила в 1966 году, когда экспедиция Владимира Полупанова открыла крупнейшее в мире Уренгойского месторождение объёмом до 16 триллионов кубометров газа. С тех пор оно отодвинулось то ли на второе (по англовики), то ли на третье (по нашей вики) место - в 1991 был открыт грандиозный Северный Парс в Персидском заливе, а в 2006 Галкыныш, или Южный Иолотань в Туркмении, но Уренгойское месторождение остаётся в числе сверхгигантов и по-прежнему с большим отрывом крупнейшее в России. Вычерпать его за эти годы успели чуть более чем на треть, ну а памятник, рискну предположить, свеженький, к 50-летнему юбилею - по крайней мере информации о нём в сети до странного мало. Под вышкой - какие-то жутковатые големы (я бы на месте газовиков на такой памятник оскорбился), а собственно скважина - слева:

3.


И не очень-то отличается внешне от действующих скважин, раскиданных по окрестным снегам:

4.


Месторождение получило название от ПГТ Уренгой на реке Пур, бывшего конечным пунктом 501-й Стройки - до него к 1953 году дотянули насыпь (а место, где заканчивались рельсы, я показывал в прошлой части). Но был он хотя и ближайшим к месторождению, а всё же на изрядном расстоянии, поэтому в 1973 году рядом началось строительство посёлка Новый Уренгой, к 1980 году получившего статус города. Восстановленный же в 1966-71 годах участок Трансполярной магистрали от Надымской пристани к Уренгойскому месторождению в 1978 году был присоединён к подошедшей с юга магистрали, поэтому хотя внешне железная дорога совсем такая же, как и в прошлой части, восточнее Нового Уренгоя можно видеть и пассажирские поезда, ещё лет 10-15 назад ходившие лишь до Коротчаева.

5.


НУр (так сокращённо называют Новый Уренгой местные) вытянут вдоль железной дороги, и на западной его окраине - показанная в прошлой части грузовая станция Ягельная, принеадлажащя Ямальской железнодорожной компании, а на восточной - собственно, станция Новый Уренгой в распоряжении обыкновенной РЖД, встречающая огромным вокзалом:

6.


Он тут буквально "с иголочки", открытый в 2015 году. До того в Новом Уренгое был, наверное, худший из вокзалов России - им служила тесная одноэтажная будка, по воспоминания бывавших здесь прежде людей вечно забитая, как консервная банка, вахтовиками с их пьяным ором, хохотом и запахом перегара. Я старый вокзал так и не сфотографировал, тупо приняв за него другое здание и лишь дома понял ошибку, так что отсылаю за фотографиями к Сергею Болашенко. Я же застал диаметрально противоположный сюжет, пожалуй главный в Новом Уренгое - прибытие вахты:

7.


Я не знаю точно, из каких мест сюда приехали эти вахтовики, но не раз ездил в гружёных ими поездах. Кто едет на вахту, а кто с вахты - всегда видно просто по глазам: у одних впереди полярная ночь, пурга и морозы, жизнь в тесных балках да голодные белые медведи за оградой, а у других впереди тёплый дом и подарки детишкам... На месторождениях действует строжайший сухой закон, а на предмет алкоголя досматривают строже, чем на взрывчатку в аэропортах, с рентгенами и раздеваниями, и потому первое, что стремятся сделать многие вахтовики, вырвавшись с вахты в вагон, идущий в сторону дома - это напиться. Правда, они спьяну редко бывают агрессивны - ведь пьют они на радостях, а не от горя. Но тем не менее в нетегазовых городах лучше быть на чеку: пьяные люди с большими деньгами притягивают обманщиков, воров и грабителей, и как меня в далёком 2009-м предупреждали, когда я впервые собирался в Югру: "Будешь брать пиво - никогда не проси открыть: подбросят тебе клафелин, да и то в лучшем случае". Упомянутый в конце прошлой части "милиционер с майдана" был очень не рад, что работа ему нашлось не в тихом Надыме, а в разгульном НУренгое. Говорят, пару лет назад город даже включили в погранзону, надеясь таким образом отсечь неблагонадёжных посторонних, но это не помогло, и вскоре режим погранзоны сняли (о нём и напоминает тот блокпост по коротчаевской дороге), а в городе расквартировали собственную роту ОМОНа. Впрочем, субъективно мне Новый Уренгой каким-то особо опасным не показался - преступность здесь узкоспециализирована и заезжих туристов типа меня не касается.

8.


Вокзал со стороны путей. Синий состав под маневровым тепловозом принадлежит не РЖД, а ЯЖДК, которая владеет всей линией до самого Коротчаево. До недавнего времени действовала ещё и пущенная в 1986 году ветка на Ямбург - вахтовый город в 200 километрах севернее Нового Уренгоя у второго по величине в России Ямбургского месторождения, но с прошлого кажется года она законсервирована и едва ли не ожидает разборки. Так что состав, видимо, двинет в сторону Надыма - в посёлках у дороги мне говорили, что он появляется там поздней ночью.

9.


На привокзальной площади - тепловоз ТЭ3, выпускавшийся в 1953-73 годах, и конкретна эта машина 1960 года постройки прибыла в Новый Уренгой первой. Если нишу танков-памятников тут занимают старые грузовики и вездеходы геологов и первостроителей, то нишу паровозов-памятников - соответственно, старые "ласточки". Ведь линия Надым-Коротчаево заработала в начале 1970-х, в те же годы сюда тянули магистраль с юга через Тобольск и Сургут, словом - паровоз в этих краях уже неуместен. А ТЭ3 стоят ещё как минимум в Сургуте и (там муляж) Нижневартовске, и более того, депо Коротчаево - последнее действующее "гнездо" этих красивых старинных машин, которых впрочем и там остался дай бог десяток.

10.


С другой стороны площади памятник "Пионерам освоения Уренгоя" (2013), а за ним, задворками к перрону, одно из нескольких зданий "Газпромдобычи-Уренгой" - крупнейшего в мире (уже не знаю, по каким критериям) газопромыслового управления.

11.


Западную горловину станции пересекает эстакада какой-то хитроумной развязки:

12.


За которой стоит самое известное уренгойское здание - суровый северный ТЦ "Вертолёт" с настоящим Ми-8на крыше:

13.


А за "Вертолётом" - ещё один офис "Газпромдобычи-Уренгой" со стелой и музеем в здании, похожем на восьмиконечную персидскую звезду:

14.


Здесь совсем близко подходит высокий бережок речки Тамчара-Яха, и за излучиной, у правого края кадра, где стоят ведомственные гостиницы "Русь" и "Строитель", находится место, с которого начиналось в 1973 году сооружение посёлка:

15.


Впрочем, нынешний центр Нового Уренгоя в итоге сложился южнее вокзала и состоит из 4 номерных микрорайонов, которые параллельно железной дороги пересекает Ленинградский проспект. Действительно ленинградский - одной из достопримечательностей НУра считаются "дома-корабли". При этом внутри они, видимо, не совсем такие, как на исторической родине - в Питере мне не раз доводилось слышать, что в "кораблях" очень холодно. Ленинградский проспект - на заглавном кадре, а это одна из перпендикулярных улиц:

16.


Типично уренгойский двор в 3-м (юго-восточном) микрорайоне - просторный, многоэтажный, забитый машинами, ухоженный, но не уютный. А вид его снят из окна квартиры, где я остановился: гостиницы в Новом Уренгое очень дорогие, ведь туристы сюда не ездят, вахтёров селят по балкам, а специалистам и начальникам командировку оплачивает скорее всего привыкшая сорить деньгами даже в самый кризис (ибо нефтегазовая) компания. Но на "букинге" каким-то чудом нашлись номера за 1000 рублей, я недолго думая подобный забронировал, и по приезде обнаружил, что это несколько квартир и комнат по всему городу. Диспетчер по телефону меня определила в одну из них.

17.


Это оказалась двухместная комната в большой квартире с евроремонтом, где уже 16-й год одиноко жил азербайджанец Арыс. В прошлых частях я уже писал, что в городах (не тундрах!) Югры и Ямала коренными можно считать 5 народов - русских, украинцев, татар, башкир и азербайджанцев: ехавших на Север из "нефтяной колыбели" Баку, с месторождений Волго-Урала да из старой Галиции, где нефть добывала ещё Австро-Венгрия. Русские в здешних городах в среднем около 60% населения, и с церковью обязательно соседствует мечеть. За западенцами сюда потянулись и украинцы других областей, а за интеллигентными и в основном русскоязычными азербайжанцами-буровиками - весь прочий люд с Кавказа и Средней Азии: тот же Арыс нефтяником никогда не был... но родившись на сказочном дренем Востоке, он оказался одним из "латентных северян", которые раз попав на Север понимают, что их место только лишь там: в Баку у него осталась семья, он посылает домой денег, но ездит туда в гости. С Арысом мы под вечер немного поговорили за жизнь, я расспрашивал его про Азербайджан, про русско-турецкий конфликт, и он сетовал: "мы с турками один народ, а с Россией ссориться не хотим". Спрашивал я его и про иранских азербайджанцев, но Арыс ответил, что те - люди совсем другие, они с ними не общаются. В целом же неславянских лиц, всяческих кавказских коммерсантов да среднеазиатских гастрбайтеров в Новом Уренгое очень много, и это так же добавляет напряжённости.
А вот подъезд у "гостиницы", грязноватый и неуютный. На стенах множество мобильных номеров, и я смутно догадываюсь, какие услуги предложат, если по ним позвонить. На дверях тут, в отличие от Надыма, кодовые замки, но велосипед не убирают - для местных воров он явно мелковат:

18.


На стыке четырёх микрорайонов - Городская площадь с культурно-спортивным комплексом "Газодобытчик" (2000):

19.


И внушительным ледовым городком:

20.


21.


На другой стороне 4 микрорайонов, подпирая город с юга, раскинулось Молодёжное озеро, возможно пруд на речке Варенга-Яха. По сравнению с Янтарным озером Надыма - конечно, лужа, а одно из его народных прозвищ и вовсе Чёртово озеро - в нём очень часто тонут люди. Но страшных легенд о срубленном при строительстве священном дереве ненцев тут как-то нет - причины такой славы сугубо материалистичны и думаю вполне ясны.

22.


И как Мангазеей управляли двое воевод, так и в Новом Уренгое находится целых два газпоромысловых управления - если в районе вокзала офисы "Газпромдобычи-Уренгой", то за Молодёжным озером гигантское здание "Газпромдобычи-Ямбург", построенное видимо тогда же, когда сама эта организация была создана - в середине 1980-х годов. Звучное названием Ямбург возникло на берегу Обской губыещё в 19 веке как видоизменённое русским моряками ненецкое то ли Ямпур ("Серая топь"), то ли Юмбор ("Морошковые кочки"), ну а второе по величине в России и 3-5-е в мире Ямбургское месторождение было открыто в 1969 году. В Ямбурге уже голая ветреная тундра, а температура например зимой-2006 опускалась ниже 60 градусов - как-то в поезде мне встретился заставший это вахтовик, и по его словам (а он говорил, что там было аж -78 - возможно, глюк термометра из-за ветра) на таком морозе полиэтиленовые пакеты твердели и рассыпались от прикосновения. Поэтому постоянных жителей в Ямбурге нет, это чисто вахтовый город со строжайшим (как и всюду у "Газпрома") пропускным режимом: рассказывают, несколько лет назад собственные подчинённые не пустили в Ямбург начальника охраны, забывшего обновить пропуск. Говорят, жильё вахтовиков в Ямбурге напоминает хорошие отели, а с гастролями туда приезжают даже звёзды западной эстрады, но газопромысловое управление рациональнее держать всё-таки в более доступном месте.

23.


Напротив свежепостроенный спорткомплекс "Газпромдобычи-Ямбург":

24.


Западнее 4 исходных микрорайонов вдоль улиц Сибирской и Таёжной тянется ещё несколько "новых" микрорайонов, уже не номерных, а именных - Энтузиастов, Оптимистов и прочих. Впрочем, до недавнего времени энтузиастам и оптимистам приходилось жить в мрачных "бамовских" бараках, и лишь в "нулевые" годы на их месте стали расти свеженькие цветастые дома. Последние бараки остались в микрорайон Созидателей, и мне говорили, что многие из них давно расселены, и живут в них теперь нелегально выходцы с далёкого Юга.

25.


Сибирская улица продолжает Ленинградский проспект. Напротив полуразуршенного микрорайона Созидателей - пустынный микрорайон Энтузиастов, который сменяет микрорайон Оптимистов со скромным для большого и богатого города Богоявленским собором:

26.


В таких домах и дворах, тем не менее, оптимистом быть несложно:

27.


Напротив района Оптимистов - похожий на него район Полярный, а дальше по той же стороне - Тундровый, где в квартале от церкви стоит Соборная мечеть:

28.


Дома Тундрового, вопреки названию, ещё цветастее и новее:

29.


Ещё тут есть микрорайоны Донской, Дорожников и Армавирский, Крымский и Солнечный - последние 3 по сути представляют собой один микрорайон, причём не самый крупный. Замыкает всё это великолепие новенький и даже весьма симпатичный торговый центр "Солнечный" - при всём своём богатстве нефтегазовые города очень бедны приличной архитектурой и застраиваются в основном чем-то таким, как на заднем плане:

30.


В Новом Уренгое хорошо с общепитом - если в большинстве подобных городов он редок и в основном или плох, или дорог, то в здешних торговых центрах есть нормальные фудкорты с фастфудницами известных сетей типа "KFC" или "Сбарро". Но Север всё равно Север:

31.


Дальше от Солнечного на несколько километров тянется промзона, и её сектора обозначены уже третьем способом - буквами от Ж до А. В промзонах северных городов - не столько промышленность, сколько всякие склады да автобазы, а за промзоной - аэропорт и станция Ягельная, где мы закончили прошлую часть. В прямой видимости "Солнечного" зачем-то стоит ракета:

32.


А вот ещё одно свойство северных городов: необычайно трепетрое отношение к пешеходу. Когда ты идёшь по краю тротуара, а водители замедляют ход и присматриваются, не созиволите ли вы перейти дорогу, становится даже неловко - прежде я такое видел разве что в Финляндии. Причём в "злом" Уренгое с эти даже лучше, чем в "добром" Надыме: мне было сложно фотографировать что-то через улицу, потому что улица тут же полностью вставала, и чтобы показать водителям, что зря, мне приходилось демонстративно становиться к проезжей части спиной. Почему так - местные толком сами не в курсе, но слышал, что из-за скользких дорог, где не притормозить - себе ж дороже. Ещё при всех недостатках НУРа, я даже не припомню, есть ли в нём "Газели" - курсируют по городу в основном автобусы, связуя основные конечные - аэропорт, вокзал и Северный район. Суровые уренгойские остановки, защищённые от ветров - город ещё не за полярным кругом, но заметно холоднее того же Надыма.

33.


Более новая конструкция:

34.


Кадр выше снят уже в Северном районе: Новый Уренгой, зажатый между речек и болот, состоит из двух частей разного размера, но какая из них главнее - ещё вопрос. Мимо "Вертолёта" от центра до Северного микрорайон около 4 километров через две речки - уже знакомую Тамчара-Яху и Седе-Яху, в которую она впадает чуть дальше. Впрочем, в месте наибольшего сближения районов их разделяет меньше километра. Междуречье же служит городской зоной отдыха, и если верить викимапии, тут даже нудистский пляж имеется. Но зимой... обратите внимание, как закопчён на мостике снег:

35.


Седе-Яха, если я не ошибаюсь, в переводе значит Река Идолов... но как уже говорилось, в окрестностях Уренгоя ненцев не встретить. Сквозь грязные снега Алые Паруса держат курс на Север:

36.


А микрорайоны здесь тоже именные, и напротив "Звёздного" улица Подшибякина разделяет районы Мирный (севернее) и Дружба (южнее). Половину Дружбы занимает одноимённый парк с фонтаном "Парус" (2005), зимой играющим цветными огоньками:

37.


А на речке стоит ещё один храм - деревянная церковь Серафима Саровского, срубленная в 1997 году:

38.


Причём на месте ещё более ранней, видимо времён Перестройки, сгоревшей церкви Георгия Победоносца. Её фотографий в природе видимо не сохранилось, а нынешняя церковь для архитектурно-унылых Ямала и Югры вполне хороша.

39.


Тем временем благополучно стемнело. За церковью - микрорайон Восточный, и как ни странно, но официальный центр Нового Уренгоя именно Северная часть, где находятся администрация, нефтегазовый институт и многое другое. Вот например ЗАГС:

40.


А вот площадь Памяти в примыкающем к Восточному Студенческом микрорайоне - на заднем плане собственно нефтегазовый вуз, а на переднем три стелы трёх войн - Великой Отечественной, Афганской и Чеченской... не исключаю, что лет через 5-10 монумент пополнится и четвёртым столпом.

41.


Будут матери молиться,
Будут лбом о землю биться -
Снова отправляют воевать
...

42.


У местных, впрочем, площадь лишена мрачного ореола - это любимое место для прогулок, и даже зимой немало народа, будь то парочки или мамы с колсяками, кучкуется у манящего Вечного огня. Газ для него, не исключаю, поступает прямиком из какой-нибудь скважины, а пламя в отражениях троится, как полярное Солнце морозным днём:

43.


Напротив из земли торчит какая-то закорюка:

44а.


А улица разделяет Мирный (слева) и Советский (справа) микрорайоны, и на том её конце администрация города. За Советским будет ещё одна небольшая промзона и четвёртая уже по счёту параллельная речка Евояха. Обратите внимание на пятиэтажки с грозными серыми торцами - как я понимаю, Северная часть стала застраиваться капитальными домами раньше Южной, но из-за речек расти ей было просто некуда.

44.


Уренгой мне в целом не понравился, но в Надыме меня лишь похлопали по плечу: "а кому он нравится?". В нём не хватает именно какой-то обжитости, домашнего уюта, и дело тут совсем не в суровости Севера - в Надыме или Салехарде же это ощущени есть? Просто большинство новоуренгойцев, даже если они тут живут не первое десятилетие, в сущности те же вахтовики: "ещё годик денег позарабатываем, и на землю, а там заживём!". Вот только с земли их в первый же год потянет обратно, и эта жизнь в бесконечном ожидании весьма характерна для Крайнего Севера. Ну а в один прекрасный день закончится газ, и за несколько десятилетий Новый Уренгой опустеет, как Мангазея или Пустозерск, в лучшем случае сжавшись в деревню, а в худшем став городом-призраком. Так было издавна: северные города без смысла не живут.

А вот оленеводы - те напротив, переживут всё что угодно вплоть до ядерной войны. В следующей части вернёмся в Надым на кульминацию этого путешествия - День оленевода.

НАДЫМ-2016
Обзор поездки и оглавление серии.
Железная дорога Чум-Лабытнангии немного Салехарда.
Мёртвая дорога
Жизнь зимника.
Мосты и разъездыТрансполярной магистрали.
Лагеря 501-й Стройки.
Газовый край
Надым.
Железная дорога Надым - Новый Уренгойи украинцы на Севере.
Новый Уренгой
День оленевода в Надыме.
Люди, чумы и олени.
Состязания и сцены.
Продолжение - на вездеходах по Ненецкому округу.

День оленевода в Надыме. Часть 1: люди и народы

$
0
0


Несколько лет назад я видел чей-то пост под заголовком "Олени и их люди". Суть этого заголовка я понял лишь побывав на Севере: олени здесь живут намного дольше людей и куда лучше ориентируются в полярном пространстве и времени. Как результат, это не люди гонят оленей, а олени по веками отработанным тропам и миллионами лет испытанным признакам сами знают, когда и куда им идти и напротив - ведут кочевников за собой. Кочевнику, однако, олень - и еда, и одежда, и транспорт, и стройматериал, но его дело - лишь охранять стада от хищников, болезней и смешения. Кочёвка называется "кослание": на летних пастбищах зимой слишком лютые морозы и слишком глубокий снег, чтобы достать из под него ягель, на зимних пастбищах летом жарко и к тому же заедает овод - главный враг оленя, пускающий своих личинок под его шкуру; по дороге - реки, которые надо успеть перейти по льду. И вот по весне олени начинают тянуться на север, а в городах и весях, через которые проходят "их люди", наступают Дни оленевода. В маленьких посёлках этот праздник подлинный, с забиванием оленя и поеданием его сердца, а в городах больше напоминает фестивали типа прибалтийского Праздника песни. "Столицей" Дня оленеводов традиционно считается Надым, который первым встречает ненцев, уходящих с зимних пастбищ на север: обычно это происходит в начале марта, в этом году - 12-13 числа. Съезжается народ, сюда, впрочем, со всего Ямало-Ненецкого округа, а общий уклон - скорее спортивный: даже официальное название праздника - Открытые традиционные соревнования оленеводов на кубок губернатора ЯНАО. И хотя местные при упоминании надымского праздника высокомерно сцеживают "это для туристов", для гостя зрелище нарядных представителей иных народов на главной площади бетонного города - фантастическое.

Из показанного в прошлой частиНового Уренгоя я вернулся в Надым. О Дне оленевода расскажу в двух частях - статической и динамической.

Ненцы в окрестностях Надыма и даже в самом городе нам встречались не раз - об этом я немало написал в посте про салехардиский зимник, и становилось их с каждым днём всё больше и больше. Накануне праздника на улицах Надыма можно было наблюдать вот такие сюжеты:

2.


А оленевода в синей малице можно было встретить и в салоне маршрутки, и между рядов супермаркета. При этом все встречные были трезвыми - любая торговля алкоголем в городе прекращается чуть ли не с четверга. То есть, по словам местных, всё равно напиваются и так бродят за пределами праздника, но я этого как-то не видел.

3.


4.


На Площади бульвара Стрижова ещё в пятницу выросло два чума - брезентовый летний и "меховой" (примерно из 40 оленьих шкур) зимний:

5.


Неподалёку ещё и армейская палатка - на празднике она будет рабочим помещением:

6.


Ещё несколько чумов стояли, пуская редкий дымок из труб печек-буржуек, на берегу Янтарного озера, и я сильно пожалел, что не пришёл сюда пораньше: пару лет назад в Киргизии я наблюдал полный цикл сборки и разборки юрты, и мне конечно стало очень интересно посмотреть, как устанавливают чумы. Каркас последнего из них собрали ещё до моего прихода, и вот теперь готовились его накрывать.

7.


Чум состоит по сути всего из 2 элементов - шестов (обычно их 42, но бывает от 30 до 70) и нуков, то есть обшивки, своего рода общей одежды для всех обитателей, которую меняют по сезону: летом раньше использовали старые прохудившиеся шкуры, позже шинельное сукно, а ныне и вовсе брезент; на зиму же лучше оленьей шкуры с зимним мехом до сих пор не изобретено ничего. Шкур на один чум нужно примерно столько же, сколько жердей. Учитывая, что за оленя дают 10-20 тысяч рублей - зимний чум стоит примерно пол-миллиона, вот только хозяева его обычно создают, а не покупают:

8.


По идее разобранный чум возят в нескольких нартах, но в город оказалось сподручнее пригнать "Урал". Мужики разворачивают нуки:

9.


И накидывают их на каркас такими же жердями, зацепив за предусмотренные петельки. Нук весит много, и в одиночку его не поднять:

10.


Позже эти жерди будут закреплены снаружи нуков:

11.


Третий элемент - верёвки:

12.


И всё то же самое с другой стороны. Здесь чум можно видеть в разрезе, с печкой, столиком и половицами. Обратите внимание, что хозяева его одеты не в малицы, да и лица у них совсем не ненецкие, а вслушиваясь в их разговор, я заметил, что про ненцев говорят "они". Оказалось, что это селькупы - другой народ, живущий между Тазом и Енисеем, и к ним мы ещё вернёмся в конце поста.

13.


Слово "чум" происходит из удмуртского языка (ненцы их называют "мя", ханты - "нюки хот", селькупы - "корель-мат"), а вообще в тысячу лет назад в чумах жили даже финны или эстонцы. Собственно, чум - это древнейшее людское жилище, не считая всяческих пещер да шалашей, и практически полный его аналог - любимый всяческими хипушниками индейский типи, отличающийся разве что тем, что слегка асиметричен и оснащён двумя "лепестками" в потолочном окне, регулирующими тягу очага. Чум хорошо держит ветер, но без огня внутри остывает за полчаса. И если сравнивать чум и юрту, то юрта конечно совершенне в плане комфорта и эргономичности, в разы дешевле, но... Не случайно большинство машин в тундре - отечественные: да, они несовершенны и ненадёжны, но зато чинятся на коленке и запчасти к ним есть в любой дыре. Изготовление юрты - это довольно сложный процесс с десятком различных ремёсел, а чум при наличии материалов и общего умения работать руками можно сделать "на коленке".

14.


...Утром нас - то есть меня и автостопщиков Диму и Лену из Кирова, с которыми мы уже бывали у ненцев в августе - разбудила музыка с улицы. Площадь бульвара Стрижова была почти в прямой видимости окон, но звучал, видимо, весь город, вернее вся главная улица Зверева через ретрансляторы. На площади наморозили ледовые прилавки, за которыми теперь стояла ярмарка:

15.


16.


"Русские" палатки тоже есть со всем подряд, будь то сувениры или сахарная вата. Своя палатка есть и у магазина "Яля", упомянутого в рассказе про город, и именно там я покупал конфеты из ягод. Но главное блюдо из употребимого на месте - конечно же, шашлык из оленины! В основном 150-200 рублей за 100 грамм, но оказалось очень вкусно..

17.


В меховой чум выстроилась очередь, что было особенно забавно от того, что в "дверь" его проходят практически ползком. Там рассказывали о традиционной культуре ненцев, но прямо скажем - даже на "дачные" чумы, что я видел в окрестностях Антипаюты,  здесь не похоже.

18.


Не меньшая толпа, чем на площади, в том числе целая стоянка снегоходов с прицепами, образовалась на льду Янтарного озера:

19.


20.


На просторе носились снегоходы и оленьи упряжки:

21.


Экзотической техникой Крайний Север вообще богат, и на тундровых зимниках порой встречается такое, что становится обидно за "Безумного Макса", авторы которого в этих краях не бывали. В городе конечно всё несколько благообразнее, но вот например трэкол - старейший и самый распространённый вид колёсного вездехода: своими большими и мягкими колёсами такие не рвут нежную ткань тундры, и их появление уже в постсоветские времена стало своеобразной революцией в вездеходостроении.

22.


Трэколы делают в Люберцах, а в целом сейчас с колёсными вездеходами эксперементируют десятки мастерских и заводов по всей стране. Один из таковых мне предстояло протеститроватьна собственной шкуре спустя несколько дней, а вот справа ещё какая-то неизвестная мне машина.

23.


И хотя озеро крепко замёрзло, по нему бегал катер - "подушка", катавшая народ. Надо сказать, снег с её винтов обдаёт как хороший заряд пурги метров с 50. Такие делают в Нижнем Новгороде, первоначально как круглогодичный паром через Волгу, но слышал, что на них тоже ездят по тундре.

24.


Никуда не делся и ДОСААФовский кукурузник (вблизи и изнутри я его показывал в посте про город), раз в пару часов взмывавший с ледяной полосы и выпускавший в небо цветных парашютистов:

25.


Ещё какой-то очень красивый белый самолёт - я успел заметить, как он взлетает со льда и "выстрелить" ему вслед:

25а.


Вообще такое ощущение, что пролетающая мимо техника просто заскакивала "к нам на огонёк" - вот вертолёт тоже постоял пару часов да улетел. Если кто опознает обе машины - буду очень признателен и внесу в пост.

26.


Но главный транспорт праздника - вот. "Снегоход - хорошо, вертолёт - хорошо, А ОЛЕНИ ЛУЧШЕ!!!"

27.


Собственно, именно олени - главные гости и инициаторы праздника, а люди так, за компанию с ними пришли. Оленье стадо имеет довольно чёткую структуру, состоя из трёх не перемешиваемых без надобности частей: хоры (быки-производители), хабты (кастрированные рабочие быки) и важенки (плодовитые самки) с телятами. Они живут полудико, часто норовят разбрестись и прибиться к чужому стаду, каждого своего оленя ненец знает в лицо - я сам общался на зимнике с оленеводом, нашедшим своего оленя спустя пару лет в совхозном стаде и ведшим его обратно. В целом, о нюансах и трудностях оленеводства есть очень интересная статья, и краткая её суть - труд оленевода невероятно тяжёлый и кроме веками занимавшихся этим кочевников никто не сможет им заниматься. Минимальное необходимое для жизни семьи стадо, как пишет автор - около 300 голов, из которых лишь около трети используются для работы и соответственно десятая часть работает единовременно: олень силён и неутомим, развивает скорость до 80 (!) километров в час (в нартах - до 30-40), может ходить по шею в снегу и добывать из под снега ягель, а шкура его не подвластна морозу, но вконец уставший олени не лягут передохнУть, а просто упадут в изнеможении да передОхнут. Помимо хоров, хабтов и важенок есть ещё одна оленья каста - авки. Это ручные олени, не боящиеся человека и даже порой заходящие в чум. Они - с одной стороны любимцы хозяев, а с другой - неприкосновенный запас: даже если всё стадо, включая ездовых быков, разбежалось, собирать их оленевод впрягат авок. И как нетрудно догадаться, к этой касте относятся и все "праздничные" олени, пришедшие с хозяева в город и не кидающиеся в рассыпную при виде снегохода.
Здесь же - инвентарь: нарты, то есть деревянные сани с характерными косыми перекладинами, и хорей - палка с костяным набалдашникам для погона:

28.


А вот белый олень - такой обычно один на всё стадо и служит живым талисманом:

29.


В первый день праздника оленьи упряжки в основном катали народ, причём не дёшево - 150 рублей за кружок, думаю "за километр" цена сравнима с вертолётом.

30.


А в воскресение олени готовились к гонкам на нартах - кульминации праздника. Обратите внимание, что большинство оленей в это время без рогов, и лишь несколько упряжек пришли во всей красе. Зачем оленю такие рога, которыми разве что в тундре не за что цепляться - честно говоря не понимаю. А огромные выпуклые глаза оленя, слышал, меняют цвет по сезону, подстраиваюсь под зимнее сияние тнудры:

31.


Портрет рогатой авки... В следующей части ещё полюбуемся ими в деле, а сейчас снова вспомним Киргизию, где мне повстречались не менее чудные и в общем похожие на оленей своей неприрученностью животные - хрюкающие косматые яки.

32.


Главный атрибут тундрового мужчины - "пояс оленевода", на котором соседствуют инвентарь и обереги, в том числе обязательно - мдевежий клык:

33.


Или даже несколько клыков. На шее у оленевода - тынзян, то есть аркан для ловли оленя, который носят вот так, в оперативном доступе. А на ногах у них кисЫ - это даже не унты, а нечто покруче, под малицей они выше колена и крепятся под ней к поясу:

34.


Про саму ненецкую зимнюю одеждуя уже писал несколько постов назад, ну а тут повторюсь. На мужчинах обычно малица - балахон, надеваемый через голову с закреплёнными на нём варежками и капюшоном, на женщинах соответственно ягушка, в отличие от малицы распашная, потому что мужчине - ловить оленей, а женщине - кормить детей грудью. Малиц и ягушек много на других фото, а здесь, на фотографирующемся у чума туристе - соок, он же совик или просто "гусь" - самая тёплая одежда, надеваемая поверх малицы: говорят, в нём можно в 40-градусный мороз валяться пьяным и проснуться без признаков обморожения. Вся эта одежда шьётся из двух оленьих шкур мехом наружу и вовнутрь, только малицы и ягушки - из осеннего меха телят, а совик - из зимнего меха взрослых оленей. Минусы этой одежды в том, что при температурах выше -20 в ней уже жарко, а в городе она храниться не может, начиная быстро гнить и скверно пахнуть.

35.


Малицы сверху прикрывают цветастым сукном, и в целом на деловитых ненецких мужчинах одинаковая одежда смотрится как униформа. А вот ягушки - другое: женщины ходят в них мягкими и пушистыми, и вдобавок толстая свободно сидящая одежда, перехваченная тугим поясом, создаёт эффект роскошной фигуры. Здесь же обратите внимание на украшения - накладные косы из цветной ткани:

36.


Сумочка... У всех этих вещей есть свои названия, но я в данном случае их подзабыл. На одежду при выборе невесты смотрят намного тщательнее, чем на лицо, и дело в том, что здесь не забыты изначальные причины того, почему женщина должна быть красива - ведь всё это ненцы не покупают, а делают своими руками, и стало быть чем чумработница наряднее - тем искуснее и хозяйственнее.

36а.


А роль пояса оленевода у женщин играют шапки с бахромой металлических украшений и опять же амулетов, порой передающихся веками из поколения в поколение. Висят они как раз на уровне пояса:

37.


38.


Ненцы относятся к "малым народам Севера", но их народ - крупнейший из малых: около 45 тысяч человек, населяющих всю тундру от Кольского полуострова до Таймыра, вдоль Баренцева и Карского морей: по размеру своей земли это один из крупнейших народов мира. Большая часть ненцев (30 тысяч человек) живёт в ЯНАО, 8 тысяч - в Ненецком округе, 3,5 тысячи - в Красноярском крае. Их язык относится к самодийской группе, вместе с финно-угорскими языками входящий в уральско-югорскую семью: проще говоря, ненецкий с финскими соотносится примерно как русский с фарси или хинди. Самодийцы пришли в эти края аж с Саянских гор, важитые оттуда тюрками, а из лесов - уграми. Оленеводство ненцы то ли принесли с собой (на Саянах издавна разводят маралов), то ли переняли у сихиртя - легендарного народа, жившего здесь до них, известного русским как печора и скорее всего родственного нынешним саамам. Название "ненцы" значит просто "люди" (нэнэч) или даже "настоящие люди" (нэнэй нэнэч), русские же до 1930-х годов называли их "самоеды". Говорят, что происхождение этого слова вполне безобидное, всего лишь переиначенное на русский манер название саамов - первого известного Руси тундрового народа, но ритуальное поедание вырванного сердца убитых врагов в глухом Средневековье летописи то ли отмечали, то ли приписывали. Ненцы, как и всякие кочевники, на момент встречи с русскими были народом воинственным и непокорным, не раз бунтовали (крупнейшее восстание Ваули Пиерттоминав 19 веке бушевало лет 20), грабили Пустозерск, и даже при Советах умудрились поднять два крупных восстания, известных ныне как Мандалада (это слово означает "военный совет" или даже "военное положение" в отличие от мирного "майолдава").

39.


При всём том ненцы - народ деловитый, умеют наживать богатство и устраиваться в жизни, и даже в наше время из крупнейшего в мире поголовья оленей (600 тысяч голов) Ямала больше половины голов - частные. Слышал, что чукчи (пасущие за копейки государственных оленей) ненцам завидуют и считают их ушлыми, и что среди ненцев много богатых людей, сделавших хороший бизнес на тундровом материале. При всём том, они неожиданно хорошо, куда лучше многих более крупных народов, сохранили язык, быт, традиционную культуру и даже фамилии без русского суфикса (кажется, таким в России могут похвастаться разве что тувинцы) - Харючи, Худи, Салиндер, Лапсуй, Вануйто, Валей... фамилий, правда, у них мало, буквально пара десятков, и каждая выросла из какого-то древнего рода, а в целом они все друг другу дальняя родня. Ну а ассмилияции ненцы не поддаются из-за того, что заняты делом, которым не может заниматься ни один больше народ, чумы да малицы сохранили потому, что весь прогресс не смог предложить для их реалий ничего лучше, и потому живут как бы в параллельном мире. Ненцам удалось то, что не удалось практически никому из народов СССР - сохранить свой традиционный образ жизни. Мне кажется, реальной обосолбленности в СССР у оленеводческих совхозов было поболее, чем у Прибалтики с Узбекистаном, а к советской власти тут многие относятся так же враждебно, как те же литовцы или западно-украницы: ненцы - такой же народ "труженников-собственников" со своими традициями самоорганизации без оглядки на государственную власть. В общем, это сильный народ со своим внутренним стержнем.

40.


Один из самых ярких этапов Дня оленевода - это конкурс "Кочевая семья", на который действительно съезжается несколько семей со всего ЯНАО. В актовом зале Детской школы искусств на той же площади в субботу и на ледяном подиуме в воскресение они поялвяются в собственноручно сделанных парадных нарядах, рассказывают о своей жизни в тундре, делают постановки, поют и пляшут, делятся секретами народной медицины, а в целом оставляют очень тёплое и яркое впечатление. Вот например семья Харючи из Ныды - эта фамилия, наряду с Вануйто, относится к двум исходным родам ненцев, и известные в прошлом как "карачеи", харючи были самым знатным из ненецких племён с собственным "замком" на берегу Надыма. Сейчас это просто одна из фамилий, но для образованного ненца она звучит что для русского Гагарин или Трубецкой. Старшие в семье - Родион и Радмила:

41.


Что ни говори, а ненки бывают очень красивы (хотя ненецкие типажи в целом исключительно разнооборазны):

42.


Говорят, кстати, почти все с акцентам, а некоторые свои речи произносили даже и по-ненецки без перевода. По звучанию и топонимике по-моему один из красивейших языков мира (в конце концов и мой никнейм Варандей - ненецкое слово).

43.


Семья Николай и Антонины Анагуричи из Кутопьюгана - как и Ныда, всё это Надымский район, но если та стоит на берегу Обской губы, то Кутоп - в глубине лесотундры:

44.


Семья Салиндер из знакомой нам по лету Антипаютыпоявилась с мистерией о том, как молодой ещё отец семейства однажды отправился в путь искать свою суженую, спрашивая, где она живёт, у Северного Сияния, Северного ветра и Северного Солнца, и в конце концов её нашёл - как сияние прекрасную, как ветер страстную, как солнце ласковую. Так и живут уже двадцать лет Родион и Вера вместе. Забегая вперёд скажу, что конкурс выиграли именно Салиндеры.

45.


В летней Антипаюте душой посёлка нам запомнился Катцо Салиндер в кепке-аэродроме - он когда-то в армии служил с грузинами и там заработал это прозвище, означающее "приятель". После конкурса мы с Димой и Леной подошли к Салиндерам и спросили, не знают ли они Катцо. Те пожали плечами: "он наверное из поселковых..." - всё же в этих краях люди делятся не по национальности, а по образу жизни.

46.


Семья Ивана и Анастасии Окотэтто из Яр-Сале -этот посёлок за Обской губой служит своего рода "столицей" оленеводческой цивилизации, и в Надыме на Дне оленевода правят был именно яр-салинцы, так как здесь проходит олений путь между их летними и зимними пастбищами.

47


Ну а мне интереснее всего оказалась встреча с семьёй Батмановых - по фамилии с русским суффиксом да по совершенно другой одежде, которую я принял бы скорее за что-то южно-сибирское видно, что они из другого народа. Это селькупы, в прошлом известные под говорящим названием остяко-самоеды (хантоненцы) или, вместе с енисейскими кетами - Пегая Орда. Селькупы, как и ненцы - народ самодийский, стало быть тоже пришли с Саян, но на слух языки их абсолютно разные (ненецкие Салемал, Ярудей, Хэбидя-мя или селькупские Ратта, Толька, Варга-Сылькы). Но главное - если ненцев на Север выжили угры в незапамятные времена, то селькупы где-то до 17 века были вполне себе таёжным народом под влиянием не столько хантов и манси, сколько живших за Енисеем эвенков, и славились как лучшие среди лесных народов гончары, ткачи (используя ткань из крапивы) и кузнецы, делавшие оружие для других народов. С покорением Сибири русскими Пегая Орда раскололась: половина селькупов остались на Средней Оби, в основном на севере нынешней Томской области, а часть ушли на север, к рекам Таз и Турухан, и фактически это два разных народа, несколько веков разделённых землях кетов и хантов. Селькупские ремёсла, кроме изготовления лодок и ткачества, в основном погибли, не выдержав конкуренции с русскими товарами, которые всегда можно было купить за пушнину. Ныне селькупов 4,5 тысячи человек, примерно поровну южных и здешних, но вот на родном языке среди них говорит дай бог четверть, и национальной одежды мы ни на ком, кроме Батмановых, и не видели.

48.


Фёдор Батманов, отец семейства. Одежда таёжная, совершенно непохожая на ненецкие малицы. У селькупов в принципе есть оленеводство, но всё же в первую очередь они промысловики. Подробнее о селькупах - например, здесь.

49.


На второй этап конкурса приходили ещё Иосиф Подранхасов и Екатерина Кандыгина - настоящие ханты (дело в том, что хантами надымчане называют всех коренных жителей). Но о хантах я подробнее рассказывал в августе, когда пересёк по Оби их земли: музей Торум Маав Ханты-Мансийске и живое святилище Юхангорт. Салехард, хоть и столица Ямало-Ненецкого региона, а стоит на северном краю хантыйских земель, и имеет "национальное" село-спутник Горнокнязевск. Ханты крыли летние чумы берестой, и если ненецкий чум ставился всегда на открытом месте, то хантыйский - погуще в лесу. В этом и разница: ненцы мне запомнились очень открытым и охотно показывающими себя чужаку, а ханты - народом скрытым, потайным и по-финноугорски чувствующим личное пространство.

50.


А вот ещё вечером пятницы в Доме природы, где было небольшое представление, я встретил людей опять же явно другого народа. Это оказались лесные ненцысо священного озера Нумто у истоков Надыма - их около 2000 человек, в основном они живут в Ханты-Мансийском автономном округе, и по образу жизни ближе к северным хантам или тем же селькупам (то есть - охота, рыболовство и мелкое подсобное оленеводство), но по языку, вере и народному искусство это всё-таки именно ненцы.

51.


Узоры неуловимо другие, не размашисто-тундровые, а вычурно-лесные. Женщина сказала, что шила это всё со старинных образцов - своим делом она считает сохранение традиционной вышивки, пока её не вытеснила полностью современная этномода.

52.


В следующей части, последней в надымском цикле - о том, чем все эти народы тут занимались.

НАДЫМ-2016
Обзор поездки и оглавление серии.
Железная дорога Чум-Лабытнангии немного Салехарда.
Мёртвая дорога
Жизнь зимника.
Мосты и разъездыТрансполярной магистрали.
Лагеря 501-й Стройки.
Газовый край
Надым.
Железная дорога Надым - Новый Уренгойи украинцы на Севере.
Новый Уренгой.
День оленевода в Надыме.
Люди, чумы и олени.
Состязания и сцены.
Продолжение - на вездеходах по Ненецкому округу.

День оленевода в Надыме. Часть 2: игры тундры

$
0
0


В прошлой частия показал надымскийДень оленевода "в статике" - люди, наряды, народы, техника. Теперь (и в завершение рассказа) - о том, что собственно во всей этой феерии происходило.

Прошлую часть я закончил фотографиями людей из народа "лесных ненцев" в Доме Природы - одном из двух надымских музеев. Туда мы с кировскими стопщиками Димой и Леной пришли ещё вечером пятницы 11 марта, накануне праздника - Максим raven_ptitsaпо опыту прошлого года обещал там что-то интересное. Во дворе мы тут же попались на интервью местному видеоблоггеру - это где-то с середины 4-й минуты, хотя на меня там страшно смотреть.



В прошлом году, по словам Максима, тут был своеобразный "Детский День Оленевода" с постановками сказок и выступлениями детей, певших песни на столь странно звучащем ненецком. С постановки сказки всё и началось, и сюжет её был о незапамятных времена, когда один молодой охотник, самый сильный юноша своего племени, увидел невероятно красивого оленя, а погнавшись за ним, вдруг услышал из под земли стук, "словно сердце встревоженное бьётся". Он заглянул в расщелину, и в глаза ему ударил голубой свет, и он понял, что нашёл Сердце Тундры:

2.


Сердце билось болезненно и надрывно, словно близка была смерть. Охотник узнал, что в тундру пришли злые великаны из глины и камня, и из-за них гибнут леса, мелеют реки, уходит рыба... Охотник пообещал спасти Сердце Тундры, и созвал своих друзей на бой. Но сколько они бились с великанами, кидали в них копья, стреляли из луков - великаны оставались невредимы. Много лучших людей полегло в том бою...

3.


...а потом наш герой заметил, что лица великанов не только злы, но и несчастны, и стал просить о помощи Сердце Тундры. И сердце забилось сильно, ровно и размерено, а великаны окаменели и стали обыкновенными сопками да буграми (подозреваю, речь идёт про бугры пучения). Впрочем - так мы с попутчикам подумали не сговариваясь, - звали великанов соответственно Газпром, Роснефть и Лукойл...

4.


Дальше я забрался на сугроб, откуда должно было быть лучше видно следующую сказку... но оказалось, что следующей сказки не будет. Вообще, прошлогодний День Оленевода был юбилейный, 20-й, а нынешний - какой-то там 21-й, поэтому со слов того же Максима я понял, что обычно эти праздники масштабнее, сложнее и красочнее. После сказки же всей толпой мы пошли в стоявший рядышком чум, где ненцы, видя наш интерес к их культуре, усадили нас за столы, а когда за разговором оказалось, что мы и уходим последними - скормили нам всю оставшуюся от фуршета строганину и оленью колбасу. Общался я в основном с женщиной, которая на этом фото справа - спокойная и интеллигентная, она напоминала учительницу, и так и не скажешь, что позади у неё - годы косланий в тундре. Как и многие встреченные мной в эти дни ненцы, она была из Яр-Сале - именно туда уходили с зимних пастбищ через Надым и Салехард олени...

5.


Но это была прелюдия, а сам День оленевода проходил в выходные. На Площади бульвара Стрижова успели наморозить ледяной подиум и три ледяные трибуны вокруг него, и выйдя туда утром субботы, мы увидели вот что:

6.


Надымский День Оленевода, как уже говорилось в прошлой части, праздник не столь ритуальный, сколько спортивный, вот только виды спорта тут своеобразные. Первым шло метание тынзяна на хорей, то есть аркана на шест для погона оленей:

7.


Все участники сюда приехали в командах - одни от целого района, другие от одной-единственной общины или совхоза. Соответственно, как такового противоборства не было: от каждой команды выходили по два человека и кидали тынзян на скорость, а жюри подсчитывали как число бросков, так и процент попаданий (правда, что лучше - 11 бросков - 11 попаданий или 15 бросков - 13 попаданий, я так и не понял), а победтелей отбирали как среди команд, так и среди отдельных участников. И хотя петля тынзяна в полёте разрастается на пол-неба, промахивались очень часто, а в случае попадания специальный человек выдёргивал на секунду хорей из лунки, давай вытащить тынзян:

8.


Есть устойчивый стереотип, что ненцы все мелкие да щуплые... Надымский День оленевода это как бы опровергает:

9.


У отличившегося тынзянометателя берут интервью:

10.


А команды готовятся к построению - почему-то первые соревнования прошли ещё до официальной церемонии октрытия, намеченной на полдень:

11.


В полдень народу на площади резко прибавляется, и на ледяной трибуне я едва-едва успел занять место в самом углу. На сцену с четвёртой стороны помоста начинают выходить всякие серьёзные люди:

12.


Пока суть да дело, на подиуме танцевальный номер. Надпись на сцене - приветствие по-ненецки, и хотя тут есть и селькупы, и ханты, всё же именно ненецкий язык на празднике основной после русского:

13.


Хей-хей-хей, увидеть бы скорей
Как борцы решают, кто же всех сильней,
Чьи нарты быстрей
И кто точнее бросит тынзяна на хорей
!
В завершение сложилась ещё одна вариация на тему бугров пучения (хотя конечно имелось в виду что-то другое):

14.


На Празднике Песни в Эстониия наблюдал издалека президента, а здесь - губернатора. Губернатор Дмитрий Кобылкин возглавляет Ямало-Ненецкий округ с 2010 года, и говорят, неплохо возглавляет, в 2015 его признали лучшим губернатором России. Запомнился рассказ про одного орнитолога, который написал губернатору письмо с обоснованием своей экспедиции, на что получил ответ "Двух вертолётов вам будет достаточно?". Местные, конечно, жизнью не довольны, но может люди в Тверской области довольны или там в Бурятии к примеру?

15.


"Двадцать Первые! Открытые! Традиционные! соревнования! оленеводов на кубок губернатора Ямало! -Ненецкого автономного! округа! объявляю ОТКРЫТЫМИ!". И на сцену почти что маршевым шагом выходят команды:

16.


Малицы, кисЫ, пояса оленеводов - про все эти вещи я писал в прошлой части, равно как и сходстве оленеводского наряда с униформой:

17.


Следом за губернатором уже перед игроками выступили и другие важные лица, вот например, если ничего не путаю, председатель Ассоциации коренных малочисленных народностей Севера, Сибири и Дальнего ВостокаГригорий Ледков, тоже ненец, но из Нарьян-Мара, и что он какой-то другой - видно невооружённым глазом.

18. (если на фото не Ледков, то приношу глубочайшие извенения, но так-то Григорий Петрович здесь точно был)


Ну а дальше снова включается музыка, всяческие тёплые песни про холодный Север (но без "Мы поедем, мы помчимся на оленях утром ранним...", прошу заметить), а на ледяном подиуме понемногу начинаются следующие соревнования. В субботу центр активности именно здесь, и подряд идут аж три игры. Ближе к Янтарному озеру - претягивание палки:

19.


Тундровики-здоровяки тягают её по два раза - в первом раунде один берётся за палку внутри, другой снаружи, во втором - наоборот. Проигрывает тот, кто выпустил палку, кого перетянули через доску или кто оторвал от неё обе стопы до овладения палкой. Запрещённый приём - выкручивание. Борцы грозно смотрят друг другу в глаза:

20.


А когда один таки завладевает палкой - его назад буквально выстреливает:

21.


Фотографировать это трудно - край подиума облеплен зрителями, а вокруг низко сидящих борцов так и толкутся журналисты. На подиум не пускает охрана - тут конечно стоило аккредитоваться, а я поленился это сделать.

22.


На другой стороне подиума тем временем идут прыжки через нарты, особенно эффектные из-за огромных кисов на ногах. Проигрывает тот, кто коснётся нарты (вернее, её имитации, и почему настоящих нельзя было поставить - не знаю) или разведёт ноги в стороны. Надо проскакать весь ряд, развернуться прыжком и проскакать его обратно, и тем не менее ни разу не видел, чтобы кто-то не вписался - то есть всё сводится к скорости.

23.


Посредине же прыгали тройной национальный прыжок:

24.


Хотя ума не приложу, что в нём национального:

25.


После же этих трёх состязаний начинает национальная борьба. Впечатляет, как борцы повязывают друг на друга пояс - ведь им же за него держаться:

26.


Здороооовые.... Это в этом году ещё состязания "Северный мужик""Arctic man" не было с тяганием трэкола за канат. Ненецкая борьба похожа в целом на греко-римскую или например степняцкий куреш, с той лишь разницей, что держат они друг друга за пояс определённым захватом. Поединок, конечно, впечатляет больше, чем зачёт:

27.


Всё показанное выше на самом деле длилось часов шесть, но мы не скучали - уж очень много кругом было людей непривычного облика, и просто понимание, что они так вырядились не для нас, а потом что у них самих принято быть такими на праздник. Дни Оленевода в Надыме и Салехарде как бы для туристов, и даже оленя тут не забивают, чтобы не травмировать городских обывателей... и всё же это не постановка. У ненцев, в отличие от хантов, вообще немало самолюбования, и сюда они едут с классическим "на людей посмотреть да себя показать". Мы же под вечер пошли в сине-жёлтую Детскую школу искусств, мелькавшую на некоторых кадрах в конце площади, где начинался конкурс "Кочевая Семья". В чистых и светлых коридорах собралось уже немало и русских, и гостей из тундры, а у входа в актовый зал развернулась целая выставка:

28.


29.


"Кочевая семья" - как бы параллельное действо, тут свои ведущие и своя церемония открытия с танцами под национальную музыку:

30.


Слева направо Харючи из Ныды, Анагуричи из Кутопъюгана, Салиндеры из Антипаюты, Окотэтто из Яр-Сале и селькупы Батмановы из Красноселькупа. Вернее не из самих этих посёлков, а из окрестных тундр. Ближе и подробнее я каждую из этих семей показывал в прошлой части:

31.


На первом этапе семьи просто рассказывают о себе, иногда сопровождая это детскими песнями и стихами на ненецком. Пару раз и сами речи произносились чисто по-ненецки без перевода, и в принципе по большинству участников хорошо видно, что русский язык им не родной. Иногда "семейный портрет" даётся в творческой форме:

31а.


Не обошлось без постановок, как общих мистерий с шаманскими плясками (увы, такое мой фотоаппарат в полумраке не ловит), так и сказок. Вот например простая такая сказка в исполнении Харючи про девочку-сироту, которая жила у богатого и бессердечного старика, и так тяжко ей было, что она просила перелётных птиц забрать её с собой. Однажды её мольбы услышали лебеди, прилетели да отдали ей два крыла, и старик остался ни с чем, и понял вдруг, что она была ему дорога. Мораль же проста: любите того, кто от вас зависит, чтобы он не улетел, когда расправит крылья.

32.


Дед хорош, без зума даже и не догадаешься, что это парик:

33.


А вот совсем другая сказка от Салиндеров - про девочку Брусничку, что жила в лесу и не знала горя. Однажды к ней заехал охотник, она обогрела его да накормила, причём пищи в её руках была щепоть, а он насытился. Был он вдовец уже не первый год, и предложил Брусничке стать его женой. Брусничка обрадовалась, собрала приданное, да поехали они вместе в чум к охотнику. Там навстречу дочки его вышли, охотник им гостинцев, да хотел невесту свою представить - а её и нет: пока суть да дело сами не заметили, как крошечную ягодку-брусничку из нарты вытряхнули да в снег затоптали.
По таинственности и недосказанности ненцы ещё дадут фору японцам...

34.


Третьим этапом конкурса была "Зелёная аптека", где чумработницы рассказывали о народной медицине, само собой в глухой тундре не только отработанной веками, но и по-прежнему незаменимой. Продолжение "Кочевой семьи" было уже в воскресение на том же ледяном помосте, и вела его Нина Яднеиз Антипаюты (тут она с микрофоном) - едва ли не известнейшая в наше время ненецкая писательница.

35.


С этого этапа конкурса я  тоже немало показал в прошлой части - по сути это был показ тундровой моды: здесь, как в старину, не покупают шмотки в шопинге, а мастерят сами, и красивая ухоженная девушка - это, стало быть, искусная чумработница, то есть лучшая жена. Победили в итоге Салиндеры, второе место разделили Харючи и Анагуричи, тратье - селькупы Батмановы, Окотэтто поощрили в одной из номинаций, а ханты Подранхасов и Кандыгина, не участвовавшие в первом этапе, и вовсе ограничились дипломом участников. Тут ещё обратите внимание на одежду - у антипаютинцев Салиндеров из голой тундры она до земли, у лесных хантов - до колен, и почему - понять нетрудно.

36.


Под впечатлением от первого дня мы в квартире близ площади засиделись допоздна, и на второй день благополучно проспали самое начало - лыжную эстафету по Янтарному озеру, увидев лишь усталых лыжников, бредущих через площадь. Лыжи тут совсем другой конструкции, чем мы привыкли, и есть даже версия, что старое прозвище ненцев "самоеды" - это на самом деле "самоезды", то есть лыжный народ.

37.


Но приближалось главное зрелище праздника - гонки на оленьих упряжках:

38.


Самих оленей я показывал в прошлой части да на заглавном фото - это всё авки, то есть с детства прирученные олени, доверяющие человеку. Регистрация участников, среди которых, как видите, есть и женщины:

39.


Отходя от нити повествования, главным минусом организации праздника я бы назвал отсутствие удобных смотровых площадок - те же трибуны по сути дела являлись подиумами, и уже два ряда зрителей начинали друг другу мешать. Всё остальное же, вплоть до цен на угощение в ларьках, было безупречно (хотя национальная обувь стоит адски дорого, но не только здесь). И хотя на празднике было много полиции и охраны (разок даже сцепившейся с болельщиком перетягивания палки, вскочившего на подиум с криками"он выкручивал! вы подсуживаете!"), мне она никак не мешала - на Дне Оленевода не было этих столь характерных для праздников в России заграждений и запретов, как бы намекающих, что праздник не для нас, а для начальства. Нет, здесь всё для людей, кроме разве что сцены и штабной палатки, и когда охрана охраняет нас, а не от нас - она в любом количестве не очень-то заметна.

39а.


На холодном Ямале, на Полярном Урале...
-----
Первопроходцам, строителям - слава!
Слава нефтяникам, газовикам!

-----
Ты цвети Ямал, древня земля... - это всё из музыкального сопровождения праздника. Между тем, гонки на оленьих упряжках начинаются, сначала заслуженный каюр показывает мастер-класс, неспешно разгоняясь:

40.


Нарты участников же выстреливают пулей! Приземистый, лёгкий и мускулистый северный олень развивает скорость до 80км/ч, быстрее лошади, и скорость нарт "на глаз" сравнима со скоростью снегохода, уж километров 40 в час тут есть точно.

41.


Пролетающая мимо упряжка оставляет сильное впечатление, у оленей красные языки развиваются шлейфами, а пыхтят и пускают пар они что небольшой паровоз. Каюр не тольк гонит их хореем, но и периодически орёт диким голосом, причём у каждого явно свой клич "голосового управления транспортом".

42.


Но весь нюанс в том, что олени не просто бегут - они УБЕГАЮТ. Разогнать их до первой космической не проблема, искусство каюра в том, чтобы их направить - как я понимаю, в каждой упряжке есть ведущий бык, а хорей тем и отличается от кнута, что его удары не только подгоняющие, но и направляющие. В итоге же олени то останавливаются как вкопанные посредине трассы, то сходят с неё и уносятся в тундру, вернее на ледяной простор Янтарного озера:

43.


Пару раз упряжка начинала крутиться на старте  один раз (это со слов Димы и Лены - я ушёл примерно за километр от старта на другой конец трассы) олени даже врезались в изгородь, и запутавшись, порвали её рогами.

44.


Рогатые олени вообще красивее, но бегали явно хуже - всё же такая конструкция на голове ходовых качеств не добавляет. Но в целом смысл выражения "алень на дороге" после этих гонок становится предельно понятен.

45.


Однако вот рогатая четвёрка таки вписалась в крутой поворот - для привыкшего к пространству тундры оленя это довольно-таки нетривиальная задача:

46.


А как таковых гонок в этот раз не было - был опять же лишь зачёт по времени:

47.


48.


Последними выступали женщины, и самый страшный клич - у них:

49.


Но кадр выше стал последним - мне надо было спешить на зимник, чтобы к вечеру следующего дня добраться в Воркуту и там пересесть на вездеход, так что я пропустил церемонию награждения, где губернатор вручал победителям главный приз - снегоходы "Буран". Впрочем, "Бураны" в последнее время у тундровиков (в отличие от жителей посёлков) не котируются, они народ не бедный и чаще рассекают на "Ямахах", так что скорее за участие боролись, чем за награду. Победили же всех, как и следовала ожидать, ребята из Яр-Сале.

50.


Вообще же многое осталось за кадром: например, встречи тундровой и городской молодёжи или медицинский центр, где любой тундровик мог пройти обследование. Завершается всё концертом в ДК "Прометей", но вот туда вход уже по пригласительным.
Вот. для сравнения, рассказ про прошлогодний День Оленевода в Надыме - он был юбилейный и по изрядно расширенной программе: тягание трэкола, гонки на собачьих упряжка и выставка самих охотничьих собак. Тогда и чумов было раза в два побольше, а вокруг штабной палатки стояли куренём казаки в своих шапках, да гости там были весьма своеобразные, будь то скандинавы, канадцы или даже шейх Сауд бин Сак ат-Касими из Эмиратов, охотно надевавший малицу.
А вот рассказ о прошедшем буквально вчера Сяманхат-Мерета - Дне Оленевода в Нарьян-Маре - там, прямо скажем, всё намного проще. Или вот День Оленевода в Яр-Сале - там он проходит не в 21-й раз, а в 55-й, и именно там впервые стал официальным праздником.

А меня, как уже говорилось, ждал путь на вездеходе из Воркуты к Карскому морю, о чём будет ещё десяток постов.

НАДЫМ-2016
Обзор поездки и оглавление серии.
Железная дорога Чум-Лабытнангии немного Салехарда.
Мёртвая дорога
Жизнь зимника.
Мосты и разъездыТрансполярной магистрали.
Лагеря 501-й Стройки.
Газовый край
Надым.
Железная дорога Надым - Новый Уренгойи украинцы на Севере.
Новый Уренгой.
День оленевода в Надыме.
Люди, чумы и олени.
Состязания и сцены.
Продолжение - на вездеходах по Ненецкому округу.

P.S.
Ну а темп "два поста в день" был взят совсем не случайно - не далее как завтра пропадаю с экранов примерно на две недели.

XPEN на дорогах Крайнего Севера

$
0
0


Первую в своей жизни внедорожную экспедициюя совершил не на джипе, а на колёсном вездеходе со звучным названием "Xpen", и прежде, чем рассказать о городах и весях, затерянных в солнечной мартовской тундре Ненецкого автономного округа, расскажу о нашем средстве по этой тундре перемещения.

Как-то в далёком уже 2010 году в северном городе Усинске дагестанец-кумык Раджаб Хазбулатов собрал в отпуске вездеход из подручных частей да показал другу и коллеге-водителю Николаю Евлампиеву - так разношёрстный парк северной техники, местами достойный "Безумного Макса" (только в снегу) пополнился новой машиной, которой создатели по своим инициалам тут же дали рабочее название "Хрен". Слово "вездеход" обычно вызывает ассоциации с чем-то танкоподобным, но в последние годы среди этих специфических машин произошла натуральная революция: появилось целое поколение вездеходов уже не на гусеницах, а на "шинах низкого и сверхнизкого давления", проще говоря - огромных мягких колёсах. Гусеничным вездеходам они немногим уступают проходимостью, но зато гораздо экологичнее: след траков в тундре не заживает десятилетиями, и например заезд гусеничного вездехода на оленье пастбище - это уже серьёзный вызов хозяину. Неотъемлемой частью полярного быта за последние 20 лет стали трэколы - колёсные вездеходы, похожие на гигантские джипы, о которых я рассказывал, например, здесь. Но в последнее время едва ли не каждый российский регион обзавёлся собственной моделью вездехода, будь то распиаренный питерский "Шерп" (с 2015 года, экспортируется в тропические страны типа Бразилии), тюменский "Петрович" (2011, лучше себя чувствует в лесу, чем в тундре), пафосный тверской "Шаман", сургутский болотный "Тром-8" с повышенной плавучестью или готовящийся ехать на Северный полюс, но пока не вышедший в серию "Бурлак". Как объяснил нам сам Николай Евлампиев в Усинске, на самом деле ВЕЗДЕ-ходов не существует, кто-то будет сильнее в болоте, а кто-то в песках, и "Хрен" позиционируется как идеальная машина для в меру пересечённой тундры, простирающейся от Усинска на Север. И хотя в 2012 году "Xpen" был сертифицирован, а в 2014 вошёл в рейтинг "100 лучших товаров России", пиаром Раджаб и Николай всерьёз занялись лишь в последнюю пару лет, и наша экспедиция "Arctic Chellenge-2016" по Ненецкому округу и Республике Коми замышлялась как пробег с участием прессы. Я в нём представлял блогосферу.

2.


Экспедиция стартовала из Усинска, пока я досматривал в Надыме День оленевода, и через пару дней по салехардскому зимнику да полярной железной дорогея нагнал их в Воркуте, где и увидел Xpenы впервые в закутке у гостиницы "Север". Здесь же я надел маску, ушанку и бахиллы, в таком снаряжении возоимнил себя крутым и сделал селфи. На самом деле именно 300-километровый путь по целине из Усинска в Воркуту так и остался самым тяжёлым участком экспедиции - но далеко не самым интересным...

3.


Стартуем. Прохожие и водители глядят на нас с немым вопросом "Это ещё что за хрен на дороге?!", и в общем так на нас глядели всю поездку, причём если обыватель на Севере к странной технике привык и не особо её различает, то вот водители да тундровики с первого взгляда понимали, что встретили нечто неординарное.

4.


На самом деле по городу на таких ездить нельзя - они чуть-чуть не вписываются в габариты:

5.


О Воркуте у меня есть подробный рассказ (Городской портрет || Дома и улицы || Заброшенный район Рудник || Воркутинское кольцо), и с момента его написания в 2011 году она не очень-то изменилась, так и оставшись той жутковатой, но обаятельной Полярной Одессой. Сфотографировал фигуру оленя на местном хладокомбинате, а мог бы сфотографировать счётчик на заправке - в баки только одной машины мы закачали 380 литров дизтоплива.

5а.


Свои машины "Рент" (так называется фирма-производитель, вот их официальный сайт) пока предоставляет только с экипажем, и помимо 12 человек экспедиции с нами было трое водителей и механик. Впереди, с флагом Республики Коми, ехал похожий на армейские джипы времён Второй Мировой 4-колёсный пассажирский "Xpen-2020", который мы тут же прозвали Зеленваген. Как самый лёгкий и быстрый, он служил штабной машиной, которую вёл сам Раджаб, намечая путь.

6.


Вторым под чёрным флагом клуба путешествий "El-Tizo" шёл собственно "наш" серый 8-колёсный Xpen-3010 без прицепа, и так как я смотрел на него в основном изнутри, его фотографий "на ходу" у меня почти нет. Из люка гордо смотрит Саша Черных, он же Саша из "Коммерсанта", в своё время ходивший на лыжах аж на Северный полюс, освещая детско-юношеский арктический кросс.

7.


Третьим шёл "длинный Хрен" (как мы его прозвали) приключенческого проекта Dream Roads, из-за прицепа с топливом и провизией тащившийся медленнее всех, но зато и ровнее. Порой караван растягивался на много километров, теряя друг друга из виду и оринетируясь лишь по единственным в Белом Безмолвии следам впереди идущих машин.

8.


В "Хрене" нет оригинальных комплектующих, но сделан он исключительно из отечественных деталей в основном Ульяновского и Горьковского автозаводов. Однако самое главное - колёса "Трэкола": собственно, эта компания из подмосковных Люберец была пионером колёсных вездеходов России, и сама формула соотношения объёма и давления колёс с весом машины - их разработка и патент. Давление в колёсах постоянно варьируется, и чем мягче поверхность - тем мягче и колесо: сдутым оно будет сильно трясти на асфальте, зато наполненным проваливатся и забуксует в снегу.

9.


Как уже говорилось, следы вездеходных траков в тундре остаются на десятилетия, превращаясь где-то в болотца, а где-то в мёртвый холодный песок, колёса трэкола же для земли практически безвредны. Я видел, как из под них вставали неповреждёнными тонкие кусты, а в прошлом году хитом рунета стало видео, где трёхтонный "Xpen" переезжает участников экспедиции (которую тогда организовывал проект "Градусы Открытий") - увы, в этот раз такое повторить не удалось из-за мощного наста.



Мощная подвеска - мне как дилетанту сразу пришло в голову сравнение "как у локомотива":

10.


Двигатель "Хундай", в перспективе планируется ставить японские моторы, а вот все остальные комплектующие - отечественные:

11.


Но как солдат Калашников в своё время создавал автомат для солдата, так и северные водители Емвлампиев и Хазбулатов создавали машину для северных водителей: да, отечественная техника ненадёжна, неэкономична и шумна, но суть её в том, что чинится она так же легко, как ломается. На Крайнем Севере очень мало импортных машин (разве что снегоходы, так как там видимо разрыв в качестве совсем уж грандиозный), а каждый водитель ещё и механик: когда ты можешь оказаться один в такой среде, где не прожить дольше нескольких часов, а быстрой помощи жадть неоткуда, гораздо важнее надёжности становится восстановимость. Ломавшиеся отечественные комплектующие водители сами чинили "на коленке" и в любой деревне могли найти им замену, а как результат - с остановками и матюками, но всё же "Хрены" продолжали путь.

12.


Кабина "Хрена" весьма комфортабельна:

13.


А из пульта управления следует, что где-то по дороге есть отель "Омыв", авка (ручной ненецкий олень) по кличке Рийка и загадочное существо пеук.

14.


Кунг (пассажирский кузов), ставший на две недели нашим домом. В нём есть две лампы, люк на крышу и печка-автономка. От ходовой части кунг полностью обособлен, и даже крениться на препятствия независимо друг от друга они могут на 35 градусов. Но вот слово "комфортабельность" на Крайнем Севере лучше не произносить - в кунге тесно, вещи можно свалить лишь в проход (потому что рундуки под лавками создали бы серьёзное ограничение размеру и подвижности колёс), а при езде тут не по-божески трясёт и подкидывает чуть не к потолку. На ночь, когда машина останавливалась, вещи переносились на крышу, а посредине укладывались ещё две доски, образуя нары, где мы расстилали спальники. Один "Хрен" вмещает шесть человек - пятерых в кунге и одного в кабине.

15.


В основном всё это выглядело как-то так. Заиндевелое окно, пар при дыхании (если ломалась печка), а ехали мы в основном лёжа на лавках, так как сидеть в тряске было тяжело. И никакого белого БЕЗМОЛВИЯ - всю дорогу фоном был рёв мотора. Так у нас сформировалось собственное локальное "братство кузова". Впрочем, как мне пояснили более сведущие люди, тряска и шум были спецификой именно нашей отдельной машины, да и я как фотографирующий блоггер чаще ехал в кабине, так как из кунга не видать ни xpenа.

15а.


На "длинном хрене" в кунге даже умудрялись что-то готовить - он шёл, судя по всему, гораздо ровнее и его обитатели поддерживали в кунге такой порядок, который у нас был попросту невозможен из-за тряски.

16.


Четвёртой машиной экспедиции был жужжавший оводом квадрокоптер, хозяин которого Борис собственно на кадре выше:

17.


Технические характеристики машин есть на сайте производителя, но если вкратце, шириной и высотой все эти машины по 2,5 метра (не считая колёс), в длину зеленваген 4,2 метра, а "Хрены-3010" - соответственно, 6,2 метра. В четырёхколёснике веса 1,8 тонны, в восьмиколёсниках - по 3,3 тонны, а грузоподъёмность 500 и 1500 килограмм соответственно. Ну а скорости у больших "Хренов" до 60, а у зеленвагена до 75 километров в час, но по тундре мы таких скоростей не видели ни разу - в основном от 15 ("Хрен" с прицепом) до 30 (зеленваген) километров в час. В среднем с учётом ночлегов и ремонтов мы преодолевали 150-200 километров в день.

18.


Иногда по тундре пролегали зимники, по сравнению с которым знакомый уже зимник Салехард-Надымказался хайвеем - здесь это просто две колеи в снегу. Пробивание зимников или подвоз горючего гусеничным тракторам - одно из основных назначений "Хрена":

19.


Но часто мы ехали просто по мягкой и блестящей целине:

20.


Вернее по неглубоким следам, оставленным первой машиной:

21.


По реальному Белому Безмолвию:

22.


23.


А на нас глядели зайцы, песцы и полярные совы:

24.


И по словам разработчиков, во многих местах наш "Хрен" был первой сумевшей туда заехать колёсной машиной:

25.


Вот сюжет на зимнике, только-только пробитом после недавней метели - вытягиваем буханочку, вязшую тут как пузотёрка:

26.


Одна из самых впечатляющих фишек "Хрена" - ему под силу склоны до 45 градусов:

27.


Xpen с прицепом преодолевает вполне реальное ущелье:

27а.


И когда 4-тонная (с грузом) машина идёт в крутое пике, с первого раза действительно страшно, а со второго это уже весёлый атракцион "Хреn с горы". В кунге спуски и подъёмы вообще не ощущаются, вернее кажутся просто сильной тряской:

28.


Более того, Xpenы (как и трэколы) ещё и умеют плавать, используя колёса как поплавки. В первоначальном проекте экспедиции был план пересечь по льду Хайпудырскую губу, срезав добрых 200 километров, и я помню инструктаж, что делать, если машина проломит лёд: вылезать на крышу и ждать, пока вокруг застынет полынья, а в случае оттепели ждать вертолёт - "Хрен" не утонет, но и выехать на кромку льда не сможет.

29.


Стоянка на ночлег и ремонт - ночью у одной из машин полетел редуктор, и это была самая значительная поломка за все две недели пути. На заднем плане зимник, и бочки с палками служат ориентирами. А на крыше нашего "Хрена" - вынесенный из кунга на ночь багаж. "Пошли на Xpen!" значит "По машинам!".

30.


Охpenительный пейзаж:

31.


Xpenовая дорога:

32.


Ни хpenа себе метёт:

33.


Xpen знает, куда забурились (если точнее, это Усть-Кара):

34.


Это ещё что за Xpenовина прикатила в Нарьян-Мар?!

35.


-Э, ну что за Xpenь?!
-Долго стоять будем, на Xpen?!
-Xpen с тобой!
(в красной куртке наш водитель Антон, а напротив водитель "Хрена с прицепом" Влад).

36.


Всего же у "Хрена" штук пять моделей. Слева пикап "Хpen-4120" с бензиновым двигателем:

37.


Посредине - лёгкий белорусский вездеход "Роса", на историеческой родине использующийся для работы в полях. В такой модификации он одноместный:

38.


Но именно кабина более крупной 3-местной "Росы" была у первых 8-колёсных "Хренов", прежде чем сформировался их нынешний, куда более северный, дизайн:

39.


Производство их, скорее большая мастерская, чем завод, располагается в нескольких километрах от Усинска:

40.


У компании 2 начальника (они же конструкторы), 3 рабочих, 1 бухгалтер и 8 водителей, зарплаты от 40 до 100 тысяч рублей, а народ, как и всюду на Северах, подобрался со всей страны: как шутит Николай, "у нас пять Ивановых и из них только один русский".

41.


Полный цикл сборки одной машины занимает около трёх месяцев (а площадь и оснащение цеха позволяют сделать за год до 20 машин), так что производство пока что и не назвать в полном смысле серийным. 4-колёсный "Хрен" стоит около 2 миллионов рублей, 8-колёсный - около 5 миллионов, а аренда с водителем - 3 тысячи рублей в час. Николай и Раджаб по-прежнему обсуждают и доводят до ума каждую машину, и в общем по обоим конструкторам просто видно, что люди заняты тем, что им нравится.

42.


Всего во всех модификациях построено 26 "Xpenов", которые поставляют в Коми, Ненецкий АО, пару штук отправили в Лабытнангии Ямбург, недавно получен заказ из Якутии, а две машины по франшизе собрали в Перми под названием "Борей". Впрочем, и "Хрен" - название рабочее, Николай подумывает его заменить, хотя по мне так стоит ли?

43.


Но от воркутинского двора до завода в Усинске нам предстояло проехать 2000-километровую петлю по тундрам и зимникам Ненецкого округа через Усть-Кару, Амдерму, Каратайку, Нарьян-Мар...

44.


В следующей части первый пункт за Воркутой - мёртвый шахтёрский город Хальмер-Ю.

ARCTIC CHELLENGE-2016
Предыдущая часть - Надым, День оленевода и Мёртвая дорога.
Обзор поездки и оглавление серии.
XPEN на дорогах Крайнего Севера. О нашем средстве передвижения.
Дорога через Белое Безмолвие
Хальмер-Ю. Мёртвый город за Воркутой.
Югорский полуостров. Усть-Кара.
Югорский полуостров. Амдерма.
Югорский полуостров. Каньонами до Каратайки.
Нефть и дороги Большеземельской тундры.
Нарьян-Мар. Город в устье Печоры.
Пустозерск. Древнерусский Край Земли.
Буран-day в Нарьян-Маре.
Усинск. Нефтеград в Коми.

P.S.
На всякий случай: эта экспедция проходила в марте, а моё двухнедельеное отсутствие никак с ней не связано.

Хальмер-Ю. Образы ядерной зимы.

$
0
0


Крайний Север постсоветской России невозможно представить без городов-призраков, процветавших при СССР, но не выдержавших столкновения с капитализмом. Следом за работой, будь то выведенный гарнизон, опустевший порт или вставший рудник, разрушалась инфраструктура, лопались котельные, оскудевал завоз, и в конце концов одни посёлки были стихийно покинуты до последнего жителя, а другие "закрыты", то есть упразднены и расселены централизовано: холодный Крайний Север дал тогда не меньший поток беженцев, чем горячие точки Кавказа... Десятки мёртвых селений продолжают стоять в безлюдной и чистой земле, постепенно разрушаясь от ветров и морозов, и пожалуй самый известный из северных городов-призраков - Хальмер-Ю близ Воркуты, самый дальний из её шахтёрских посёлков, не входивший даже в Воркутинское кольцо. Впервые о поездке туда я задумывался ещё студентом, лет десять назад, ну а теперь он стал первым пунктом нашего внедорожного полярного путешествия на показанных в прошлой частизверь-машинах.

Для начала можно вспомнить, что собственно такое Воркута, не зря расположенная ЗА станцией Песец на Печорской магистрали. В 1931 году на Полярном Урале, то есть в глубочайшем тылу СССР, геолог Георгий Чернов нашёл целый бассейн чрезвычайно качественного угля, на котором уже год спустя возник первый посёлок Рудник, ныне район-призракв черте Воркуты. Затем был "Воркутлаг" - один из крупнейших и известнейших островов ГУЛага, была Северо-Печорская магистраль, были поставки угля в Москву и Ленинград, позволившие столицам продержаться пока немец оккупировал Донбасс, и было, наконец, послевоенное превращение Воркуты из "столицы зеков" в "столицу мира" с потрясающим сплетением судеб: я помню, как в 2011 году в купе воркутинского поезда со мной ехали белорус, литовец, русская немка и украинец с Луганска... Я прозвал Воркуту тогда Полярной Одессой - несмотря на мрачность своих пейзажей, это город интересных, тёплых и неунывающих людей, где каждый гопник обещал защитить меня от любых других гопников. И хотя со времён распада СССР население Воркуты уменьшилось в полтора раза (со 100 до 60 тысяч в самом городе, со 180 до 110 тысяч во всей агломерации), а из 17 шахт осталось пять, Воркута даёт почти четверть добычи коксующихся углей России, а жизнь в этом неожиданно красивом городеидёт своим чередом.
Печорская магистраль (Коноша - Микунь || Микунь - Ираель || Инта - Воркута) для пассажира заканчивается вокзалом на южной окраине Воркуты (где в этот раз я провёл почти сутки в комнатах отдыха, ожидая прибытия экспедиции), но железные дороги вьются и дальше, и по ним снуют локомотивы в раскраске "Северстали" - ныне Воркута является по сути дела колонией Череповца, снабжающей углём его гигантский металлургические комбинат.

2.


Печорская магистраль ныне не обрывается, а закольцовывается, пронизывая посёлки Воркутинского кольца, в 1990-2000-х годах фактически разомкнувшегося - остались Северный на востоке и Воргашор на западе, а между ними теперь лишь призрачные Юршор и Промышленный. Мы выехали на кольцо "по северу", и пейзажи индустриального района в голой, холодной и отравленной промышленными выбросами тундре не спутаешь ни с чем:

3.


По левую руку остаётся шахта "Северная", страшные новости с которой, думаю, ещё не забыты: самая современная в Воркутинском угольном бассейне, в конце февраля она была разрушена несколькими взрывами метана, убившими 36 человек, в том числе пятерых спасателей. Взрывы продолжались один за другим, на шестом взрыве шахту решили затопить, и ужас ситуации был в том, что не всех горняков, живых или мёртвых, удалось обнаружить, равно как и связаться с теми, кто остался под землёй. Их признали погибшими, да и шансов выжить в горящей дымной шахте у них не было, но в народе быстро разнеслась молва, что людей затопили живыми. Слухов тут вообще много: и что погибших было "от 80 до 120" (как сказал нашим журналистам один местный), и что затопленная шахта не подлежит восстановлению, и что вместо неё новый угольный разрез строится аж в Каратайке, и конечно же что шахтёрам устанавливают такие планы, которые невозможно выполнить без нарушений техники безопасности... Увы, я не считаю себя достаточно компететным, чтобы разобраться, где тут правда, а где эмоции людей, потерявших близких, но последнее слышал и на шахтах Кузбасса. Крушение "Северной" затронуло до 10 тысяч человек, потерявших если не родных и друзей, так работу.

4.


Посёлок Северный (13 тыс. жителей) помимо шахты обслуживает внушительных размеров ТЭЦ, а облик посёлков Воркутинского кольца ни с чем не спутать - в них очень тесно переплетено живое и мёртвое, дети играют и мамы с колясками прогуливаются среди заснеженных руин, а обитаемое от заброшенного может отделять всего лишь улица, подъезд или этаж...

5.


Но все кадры Воркутинского кольца я в этот раз снял лишь на ходу из окна вездехода, а подробнее о нём читайте по ссылке в первом абзаце поста. Железная дорога в Северном уходит налево к Воргашору, а мы выруливаем в тундру. На востоке видны похожие на гигантские сугробы горы Полярного Урала да явный силуэт железнодорожной насыпи:

6.


На которую мы вскоре и выходим. Трансполярная магистраль от Салехарда до Надыма - не единственная Мёртвая дорога в этих краях: на 81 километр за Воркуту (если считать от станции) уходит последний участок Печорской магистрали на Хальмер-Ю, разобранный в середине 1990-х. По старой насыпи теперь тянется зимник:

7.


Кое-где ещё стоят капитальные мосты:

8.


В одном месте валяется остов тепловоза:

8а.


По бокам переломанные столбы и изгороди от перемётов:

9.


По дороге были две станции - Седловая и Сырьяга, но от них, кажется, не осталось ничего выше уровня снега. Заброшенные дома Сырьяги виднеются на полпути до Хальмер-Ю:

10.


Сам этот путь - около 60 километров, но вездеход преодолевает его порядка 3 часов. Трафик на зимнике весьма оживлённый - то колонна "Уралов" пройдёт, то буханка в снегу увязнет, то посёлок дорожников в виде россыпи балков покажется за очередным поворотом...

11.


В какой-то момент, за ручьём Ожидания далеко-далеко справа возникает потрясающе красивая белая гора, а на её фоне всё яснее проступюат силуэты труб и копров. Хальмер-Ю, как и другие посёлки воркутинского кольца, вырос при угольной шахте, построенной в 1951-1957 годах вместе с железной дорогой.

12.


Слева вскоре показывается и сам посёлок - скопище сталинских малоэтажек от одиноких панелек справа до столь же одинокой водонапорки слева:

13.


Слово "хальмер" с ненецкого часто переводят как "Долина смерти", но на самом деле оно значит всего-навсего "кладбище" - фантастического вида ненецкие хальмеры я когда-то уже показывал под Антипаютой. Хальмер-Ю, соответственно, значит просто Кладбищенская река, но не забывшие язычества народы много расскажут о том, что ждёт белых людей, потревоживших их святыни...

14.


Коксующиеся угли Хальмерюсского месторождения, особо незаменимые именно в те годы, открыли в 1942 году. Из-за ранней зимы геологи оказались отрезаны от ближайших посёлков, их искали несколько месяцев, едва не угробив ещё и спасателей, и наконец нашли еле живыми в январе 1943 года. Возможно из-за этого дела не задались и дальше: шахту заложили на краю пласта, в Воркутинском угольном бассейне она оказалась самой маленькой, так ни разу и не достигнув проектной мощности в 600 тысяч тонн угля в год, а население посёлка сокращалось едва ли не с момента его основания: если в 1959-м в Хальмер-Ю жило 7,7 тысяч человек, то в 1989-м - лишь 4,5 тысячи. Это были не только шахтёры - тут стояли и военные, работала радиолокационная станция Севмпорпути (до Карского моря-то рукой подать!), и в целом советская власть заботилась о Хальмер-Ю как мало о каком из даже северных посёлков. Здесь были ДК, школа, профилакторий, библиотека и кафе "Белые Ночи"; окрестные тундра лопалась от ягод и грибов. Единственным путём во внешний мир была железная дорога, но поэтому тут не было чужих, а стало быть и местные привыкли уходить, не запирая двери. Общий труд, общий быт, общий путь вовне - хальмерюссцы образовали маленькую, но очень цельную общность.

14а.


А что жил посёлок на тонком льду, который треснул, стоило было закончиться социализму, вряд ли тогда кто-то думал... Шахта Хальмер-Ю оказалась насквозь убыточной, поддержание далёкого посёлка и железной дороги слишком накладным, и в первые же годы постсоветской эпохи городок на Кладбищенской речке начали расселять. Когда встала шахта, а следом и котельная, кто-то сам бросился на "большую землю", где оставалась родня и жильё, а других переселяли централизовано, обещая компенсации и квартиры. Под шумок, говорят, в Хальмер-Ю прописалось немало воркутинских дельцов и чиновников, чтобы так же воспользоваться этим правом, а среди местных оказалось немало и таких, кому на Большой земле достались комнаты в общагах, недостроенные дома или даже жильё, уже занятое кем-то другим. Иные от такого бросились назад в посёлок - говорят, в последнее лето тут числилось 39 неблагополучных семей, а фактически жило более 300 человек. За порядком приглядывал ОМОН, поставленный бороться с мародёрами, но по слухам и сам не гнушавшийся мародёрством, и наверное кого-то ОМОНовцы действительно выселяли в наручниках, однако в итоге молва и жёлтая пресса рисовали картины сродни сталинским депортациям народов. Расселялся Хальмер-Ю в спешке: лето 1995-го уже подходило к концу, надвигалась зима, а в посёлке уже разобрали котельную... Пейзажи Хальмер-Ю 1994-95 годов описывались вполне апокалиптично: сгоревшие дома, невывезенные и разбросанные вещи, оставленные хозяевами собаки, сбившиеся в свирепые стаи... Последний поезд ушёл отсюда 30 октября 1995 года, после чего город-призрак был передан военному полигону "Пембой" как мишень для крылатых ракет.

15.


Нынешний Хальмер-Ю состоит из 5 частей, разделённых участками тундры. На западном берегу реки собственно посёлок и чуть дальше на север железнодорожная станция с остатками воинской части:

16.


На восточном - две шахты, соответственно более крупная Хальмер-Ю №1 с высокой трубой и более мелкая Хальмер-Ю №2 с заснеженным терриконом.

17.


Пласт здесь залегал практически вертикально, поэтому шахты под землёй были очень мудрёно устроены, представляя собой не лабиринты штреков, а сложную систему слепых стволов с уступами. Мне рассказывали, что одна из этих шахт называлась так же Приуральской и подчинялась не Воркутауглю, а соответствующему ведомству в Архангельске, но никаких упоминаний об этом в поисковиках я не нашёл.

18.


Белые горы вдали высотой на самом деле меньше километра, но в суровом полярном пейзаже смотрятся как какой-нибудь Тянь-Шань. Это массив Пембой, на его склонах есть очень живописные скалы, по местной легенде выбитые ударной волной Карского метеорита, кратер которого нам предстояло ещё пересечь.

19.


Вдоль посёлка проходит зимник, и как уже говорилось, движение по нему весьма активное, так что зимой в Хальмер-Ю из Воркуты можно даже доехать автостопом и вернуться. На зимнике чуть ли не до середины нулевых жил одинокий человек по имени Миша, которого молва довольно быстро превратила в "последнего хальмерюссца", всем смертям назло не пожелавшего покинуть родной посёлок. На самом деле это был рабочий из партии, занимавшейся ликвидацией шахты, не поладивший с колеггами, отселившийся от них да так и оставшийся в бывшем посёлке ещё на 9 лет (причём слышал даже, что выгнали его оттуда водители, которых он успел задолбать попрошайничеством и мелким воровством).

20.


Так и стоит теперь мёртвый Хальмер-Ю, "стерильный и белый":

21.


А разрушения его домов местами напоминают столь знакомые по хроникам Донбасса "прилёты" - он действительно служит мишенью для ракет класса "воздух - земля".

22.


А пятая (помимо посёлка, вокзала и двух шахт) часть посёлка - вот: хальмерьюсцы очень не любят, когда их называют "бывшими". Их местом встречи ныне служит сайт "Хальмер-Ю жив!", и была ли здесь такая крепкая общность изначально, или просто нашлось несколько инициативных людей, сумевших разыскать да вновь перезнакомить земляков - судить не берусь. Скажу лишь, что руководитель нашей экспедицииобщался именно с теми людьми, кто объединял земялков, и многие малоизвестные и спорные подробности в моём посте - с их слов:

22а.


По бывшей улице Кирова наш "Xpen" заехал в центр посёлка, на главную площадь у перекрёстка с бывшей улицей Ленина. Соскакивая из кабины, я хотел показать народу фокус с провалом в снег по пояс, но снег оказался твёрдым, как асфальт:

23.


На часок в стерильном мёртвом городе стало людно и шумно:

24.


25.


26.


На площади стоит поселковый ДК, или просто Дворец, с надписью "Мне больно!".

27.


Более всего он известен как "Дом, который разрушил ЛИЧНО Путин" - на учения 2007 года президент таки действительно выпустил по посёлку три ракеты с "белого лебедя" Ту-160. По другой версии, разрушен он был ещё раньше, равно как и надпись "Мне больно!" на ещё целом здании оставил кто-то их уезжавших, ЛИЧНО Путин же пробил дыру в малоэтажке с кадра №22.

28.


Вот так Дворец, построенный в 1964 году, выглядел при жизни:

28а.


В руинах остатки вещей и убранства, а в заснеженном подвале, по слухам, ещё целый билиардный стол:

29а.


На столбе рядом - старый плакат с новой датой:

29б.


Трёхэтажка напротив вся в надписях:

29в.


Хальмерюсцы (само собой, не все) возвращаются на свою малую родину едва ли не каждое лето, аккуратно приглядывая за ней. На форумах можно встретить откровения, что для иных уехавших это как земля обетованная, своя маленькая Мекка и Иерусалим, и это отличает его от десятков других городов-призраков Крайнего Севера и Казахстана да тысяч покинутых деревень. Больше всего в этом смысле Хальмер-Ю напомнил мне даже не их, а затопленную водохранилищем Мологу.

30.


Это для нас руины, а для кого-то здесь жил Петрович:

31.


Здесь кто-то впервые услышал, что снег и лёд - это та же вода, и несколько дней не мог в это поверить, забыв про игрушки и ставя стакан со снегом на батарею под строгим взглядом воспитательницы.

32.


Здесь кто-то вышел в магазин да попал в пургу и битых два часа блуждал кругами, пока не упёрся в стену и не дополз по ней до ближайшего подъезда, откуда лишь через пару дней, как ветер стих, сумел вернуться домой:

33.


Здесь кто-то пил с друзьями портвейн и думал о том, что не полезет в шахту, а уедет в Ленинград и вернётся сюда в отпуске покрасоваться:

34.


А оттуда кто-то уезжал 30 октября 1995 года, напоследок от отчаяния спалив свой опустевший дом на переднем плане:

35.


Собственно, пустынный вид Хальмер-Ю пусть не вводит в заблуждение: мотки труб как на кадре выше - это ни что иное как коммуникации разрушенных деревянных домов, составлявших большую часть посёлка.

35а.


Частым гостем здесь были и оленеводы, для которых в Хальмер-Ю находился в первую очередь ближайший магазин, откуда они за раз сметали месячные запасы крупы, чая, сахара, хлеба и водки.

35б.


Нарты встречались с автобусом:

35в.


А на площади у Дворца стоял ледовый городок, к весне черневший от копоти шахт:

35г.


К шахтам мы и решили ехать, побродив по посёлку, и я настаивал на более крупной Первой, но штабной вездеход без предупреждения укатил на вторую, и так как водители всех трёх машин собирались там же пообедать - нам осталось лишь следовать за ним мимо рухнувшего моста Кладбищенской реки:

36.


Руины с хорошо заметным зданием конторы. В основном воркутинские шахты ликвидировались почти бесследно - террикон сбрасывался обратно в стволы, конструкции разбирались. А здесь вот хотя бы постройки обеих шахт так и стоят:

37.


Рядом ещё террикон и заснеженные вездеходы:

38.


Да балки геологов, вероятно не пустующие летом:

39.


Вокруг и внутри конторы всё в следах, и мы поняли, что просто сюда приходил песец:

40.


Я думал залезть на верхний этаж и поснимать оттуда, но накренившаяся лестница к этому не располагала:

41.


Вид из окна на двор шахты:

42.


Снег, руины, яркое солнце... Такой мне всегда представлялась ядерная зима:

43.


А наши вездеходы, ждавшие снаружи, своим видом в стиле "Безумного Макса" вполне довершают постапокалиптическую атмосферу... Обратите внимание на следы - от дороги до дверей конторы не было наста, и преодолевали эти полсотни метров мы минут 15.

43а.


Вид посёлка со второй шахты. Небо на фотографии, кстати, не фотошопное - тут действительно такой не вполне земной свет:

44.


Что-то едет по зимнику:

45.


С закатом поднялся ветер и резко похолодало - от -30 с ветром не очень-то помогало даже всё то, что мы накупили перед дорогой, а коллеги по экспедиции вспоминали, как в прошлом году попали на ветреные -50: "Такого, я тебе скажу, никому не пожелаю!". Вездеходы собрались у края посёлка и готовились ехать дальше, а мы с Ольгой пошли посмотреть на вокзал - до него от посёлка ещё пара километров, и если издалека казалось, что он рядышком с военным городком, вблизи мы обнаружили, что военный городок от него ещё дальше посёлка. Сам вокзал - скромная сталинка, но именно здесь, а не в Воркуте, настоящий конец Печорской магистрали:

46.


На холодном ветру у фотоаппарата замёрзли акумуляторы и смазка объектива, и я с немалым трудом, обмараживая руки без перпечаток, сумел сделать лишь пару кадров. В зал ожидания без крыши, но с защищавшими от ветра стенами я заскочил погреться:

46а.


Вид вокзала со стороны "площади":

47.


Какое-то ещё пристанционное здание напротив.

48.


Поезд из 2-3 пассажирских и 1-2 почтово-багажных вагонов ходил в Воркуту дважды в день утром и вечером, шёл 2,5 часа, и был единственным путём во внешний мир - аэропорт в Хальмер-Ю вроде бы когда-то и был, но нынешнее поколение хальмерюссцев его не помнит. В поезде был даже видеосалон, где пассажиры могли скоротать время в пути, а расположение вокзала так далеко от жилых кварталов пусть не удивляет - поезд шёл как маршрутка и останавливался там, где его ждали.

48а.


А иногда пурга перерубала на несколько дней и эту тонкую нить. Снега под Воркутой немногим меньше, чем на Камчатке, и даже интересно, в чём связь между количеством снега и прочностью уз уехавших на материк.

48б.


У вокзала нас подхватили тронувшиеся с посёлка вездеходы и мы поехали к Карскому морю.

49.


В следующей части - полярное село Усть-Кара и нелёгкий путь до неё.

ARCTIC CHELLENGE-2016
Предыдущая часть - Надым, День оленевода и Мёртвая дорога.
Обзор поездки и оглавление серии.
XPEN на дорогах Крайнего Севера. О нашем средстве передвижения.
Дорога через Белое Безмолвие
Хальмер-Ю. Мёртвый город за Воркутой.
Югорский полуостров. Усть-Кара.
Югорский полуостров. Амдерма.
Югорский полуостров. Каньонами до Каратайки.
Нефть и дороги Большеземельской тундры.
Нарьян-Мар. Город в устье Печоры.
Пустозерск. Древнерусский Край Земли.
Буран-day в Нарьян-Маре.
Усинск. Нефтеград в Коми.

По ссылкам ниже - посты о заброшенных городах и посёлках.

Усть-Кара. Посреди Белого Безмолвия.

$
0
0


Из показанного в прошлой частигорода-призрака Хальмер-Ю наш караван вездеходов взял курс на Усть-Кару - большое по заполярным меркам (около 700 жителей) село на границе Ненецкого и Ямало-Ненецкого округов, у края огромного метеоритного кратера в 200 километрах от Воркуты. А ночи в тундре играли северными сияниями...

Хальмер-Ю мы покинули буквально как только стемнело, и эта ветреная морозная ночь (около -30) так и осталась самой холодной за всю поездку. Из кабины мы переселились в кузов, где в шуме и тряске я даже сумел заснуть, пока сквозь сон ни услышал сначала бубнёж рации, а затем восклицание Миши, главного в нашей машине: "Северное сияние!". Кажется, в тот момент я был готов выскочить на мороз как был - босым и без куртки... "Нам сиянье пока наблюдать не пришлось, это редко бывает - сьянья в цене!" - пел Высоцкий, и это действительно так: можно совершить десяток экспедиций на Крайний Север - но ни разу не увидеть этого величественного, но недолгого и непредсказуемого явления, так что впервые в жизни avrora borealis видел не только я, но и многие куда более бывалые спутники. И это, хочу сказать - грандиозно: сияние раскидывается на всё небо, а зелёные полосы, спирали, туманность то неподвижно стоят чуть ниже звёзд, то перетекают одно в другое с огромной скоростью, но совершенно не заметно. Ощущение контакта с чем-то великим...

2.


Увы, моего умения или техники для съёмки сияния не хватает, поэтому обе фотографии (выше и ниже) любезно предоставлены  одним из организаторов нашей экспедиции ARCTIC CHALLENGE 2016 Константином Перфильевым, по совместительству основателем приключенческого проекта Dream Roads. Собственно, на фото и тот вездеход, в котором он ехал - наш "Xpen" был без прицепа, а в момент сияния машины потеряли друг друга из виду.

3.


Но сияние отгорело минут за 10-15, и мы вернулись по машинам. Шли очень хорошо, и в очередной раз остановившись, услышали, что по навигатору до Усть-Кары всего 40 километров. Водители собирались ложиться спать, участники группы настаивали, что надо гнать дальше, и в конце концов таки убедили. Водители поужинали, караван тронулся дальше, я было снова задремал, пока через пару часов, уже глубокой ночью, к нам не зашёл озадаченный товарищ с печальным известием, что одна из машин сломалась. Мы встали на ночлег, как нам казалось, в десятке километров от Усть-Кары, а утро высветило вот такой пейзаж - к необозримому пространству без единого деревца добавились чёрные скалы среди белого снега: мы въехали на суровый и скалистый Югорский полуостров, фактически самую северную часть Уральского хребта (поправочка - самую северную на материке, так как Новая Земля - это тоже Урал) с кряжем Пай-Хой в сердцевине. Югорский полуостров не столь известен, как Ямал, но именно он дал название всей гигантской земле Югории, куда можно отнести Коми, Ненецкий, Ямало-Ненецкий и Ханты-Мансийский округа, и по какой-то географической иронии ныне это название закрепилось за последним - самым дальним от исходной части Югорского края.

4.


Здесь мы завтракали да ещё пару часов бродили вокруг да около, ожидая, пока водители починят вездеход (как уже не раз говорилось, частые поломки - своеобразная плата за быструю восстановимость). Не сразу я заметил, что мимо тянется зимник, по сути просто две колеи в снегу, и в какой-то момент мимо нас со скоростью чуть больше пешеходной даже проколесил пыхтящий "Урал". Парой дней ранее была оттепель до плюсовой температуры и пурга, потом ударил мороз, и от того под снегом возник мощнейший наст, а нога проваливалась дай бог по щиколотку. На снегу - самые настоящие дюны... Слышал, что у любого из северных народов есть дюжина разных слов для обозначения снега...

5.


Лишь к полудню мы тронулись, да вдобавок как-то выяснилось, что вчера ошибся то ли навигатор, то ли смотрвший в него человек - до Усть-Кары оставалось ещё 70 километров, то есть 4 часа пути. В какой-то момент мы остановились в широкой и плоской долине с крутыми склонами, и не исключаю, что это замёрзшая Кара - скромная по северным река, дающая название огромному Карскому морю. Она течёт параллельно Уральским горам уже в Азии, и среди водных туристов имеет репутацию одной из самых красивых и сложных рек Россиис узкими каньонами, мощными порогами и даже целым водопадом Буредан. Но отвесные скалы технике не под силу, поэтому Кару мы пересекли на прозаичном широком плёсе. По ней проходит западная граница Коми и Ямало-Ненецкого округа, то есть дальше на несколько часов я вернулся в ЯНАО, где до того провёл ещё неделю.

6.


Прошлый кадр я снял из задней двери кузова под громкие возмущения других обитателей - дело в том, что в машине сломалась печка и температура стремительно уходила в минус, с каждым открытием двери теряя несколько градусов. Перед самой Усть-Карой мы перешли в кабину, и я заметил, что впереди слегка завален горизонт: дело в том, что близ устья Кара пересекает самый настоящий матеоритный кратер. Когда-то я уже показывал кратер Каали на эстонском острове Сааремаа, но этот на него совсем не похож: он выбит ещё при динозаврах (70 миллионов лет назад), а раскинулся на 65 километров, частью уходя в море, и потому не зная, что он тут есть, его сложно заметить. Среди местных жителей ходят легенды про скрытый в самом сердце кратера реликтовый лес, затерянный мир, где видели снежного человека... Вернее, не среди местных, а среди воркутинцев: местные, конечно же, всё прекрасно знают, "но вам ничего не расскажут!".
А на самом краю кратера, на правом берегу Кары, околицами выходя в Ямало-Ненецкий округ и стоит Усть-Кара. Двое суток пути через Белое Безмолвие - и нас встречает крошечный посёлок на границе тундры и моря, в снегу не отличимых друг от друга. Пылинка в пустоте:

7.


Заехав в посёлок, мы встали у берега. Я заглянул в кузов - там клубился плотный пар от дыхания, но холод поубавился: оказалось, что печка не сломана, а просто в её вентиляционное отверстие забился кулёк с едой. Игорь (руководитель экспедиции) и шофёры пошли решать вопросы ночлега, ремонта (нужен был тёплый гараж) и заправки, а мы караулили машины, у которых каждый прохожий минут по десять топтался и пытался понять, что ж это такое к ним в посёлок приехало: прямо скажем, мы Усть-Каре были даже интереснее, чем Усть-Кара нам. Через пару часов, уладив все вопросы, мы поехали к месту ночлега, а по дороге подвернулись сани, с которых мы купили рыбу по 1000 рублей за мешок.

8.


Над посёлком со стороны Ямала стояла ослепительная Луна в тревожном гало, а со стороны Нарьян-Мара висело длинное и неподвижное северное сияние.

9.


Мы прибыли в Усть-Кару в субботу, поэтому ночевать нас определили в детский садик - в общем проза жизни северных путешественников, как-то на Обимы с Константином nord_ursusночевали в сельском интернате... Спальным местом оказался только ковёр, но в сравнении с кузовом вездехода и это уже почти шик...

10.


Вообще детский садик в северном посёлке производил довольно приятное впечатление - чисто, уютно, доброжелательно... При том что это Старый детский сад - на краю посёлка достроен новый, который не успели открыть к началу учебного года, поэтому детей он примет следующей осенью. Дети лепят из пластилина вертолётики, которые тут куда привычнее машинок или вагончиков:

10а.


А вот водопровода и канализации в Усть-Каре в принципе нет, поэтому руки или посуду мыть здесь только из умывальников, а выгребные ямы почти доверху заполнены льдом, извергающим вверх струю вымораживающего воздуха (дети, впрочем, всё равно ходят на горшок).
Купленную рыбу мы на детсадовской кухне готовли на ужин, завтрак и обед - это навага, для местных она что картошка (на фото, впрочем, не навага, а какая-то более крупная рыба из рациона наших водителей):

11.


Истории посёлков в ненецкой тундре, будь то Усть-Кара, Новый Портили Антипаюта, в целом схожи - зарождаясь в 1930-х годах как базы Северного Морского пути, фактории (то есть торговые точки для оленеводов), усадьбы колхозов, они начинали притягивать как местных кочевников, так и переселенцев с Большой земли и лет за 10-15 превращались в полноценные сёла. Усть-Кара известна с 1932 года, вокруг неё сложилось три небольших оленеводческих колхоза "Нарьян-Кара" ("Красная Кара"), "Кара-Харбей" и имени Смидовича, в 1951 году объединившихся в огромный колхоз "Красный Октябрь",  ныне более всего известный своими пимами и замшей, идущими даже на Большую землю. Усть-Кара состоит из двух половин, разделённых главной площадью, и в северной живут в основном русские и прочие потомки пришлых с Большой земли, а в южной (на фото именно она) - местные ненцы, не первое поколение как обжившиеся в посёлке. Деревянные дома - из потерянных плотами бревён молевого сплава, которые Кара при Советах обильно выносила в море.

12.


Но все обязательные атрибуты российского населённого пункта имеются:

13.


Саша из "Коммерсанта" и выпускница журфака Юля сразу пошли в администрацию брать интервью. Глава посёлка Евгения Ювинальевна Амеличкина рассказывает, как и чем живёт посёлок. Картина с её слов выходила очень радужной, но прямо сказать - Усть-Кара действительно производит хорошее впечатление.

14.


В соседнем кабинете - участковый Александр Тухватуллин, прежде капитан полиции села Майма на Горном Алтае, в какой-то момент решивший поехать на Север. Жизнью и работой здесь доволен - зарплата высокая, уровень криминала низкий: подавляющее большинство вызовов здесь - пьяные драки, а тяжких преступлений за те полтора года, что он тут работает, просто не было.

15.


Администрация - жёлтый домик с флагом на заднем плане, и всё начальство домой ходит пешком; синий приземистый дом - "наш" детский садик, зелёный - поселковый клуб. Довершает "ансамбль" площади неожиданно красивая деревянная часовня в поморском стиле, срубленная в 2012 году. В сущности, это просто украшение посёлка - священник приезжает пару раз в год, да и тогда почти никто сюда не ходит, и даже две иконы, что привёз Игорь, местные брать не решились.

16.


Часовня глядит на берег Карской губы - это ещё не море, а широкий, но всё же речной эстуарий километров 7-8 шириной, и примерно столько же от Усть-Кары до открытого моря. Вид вверх по течению:

17.


Вдали кладбище, здесь их часто устраивают на мысах:

18.


По замёрзшей губе вместо лодки скользит снегоход:

19.


Рыбак с коробом пошёл на дело... Вроде бы ловят здесь не только навагу, но и более ценных рыб и их куда-то продают, скорее всего через перекупщиков. Здешняя рыба ценится: Обь и Печора заражены всяческими рыбьими паразитами, и чем меньше впадающая в море река - тем её рыба чище. Помимо рыбы тут ловить нечего - все несколько сотен селян либо бюджетники, либо сфера услуг.

20.


Как например пекарня или магазин, между которыми едет буран с дымящимися буханками:

21.


Магазин, или как тут говорят старожилы - фактория:

22.


Он здесь такой один, поэтому продают всё подряд от еды до инструментов. Справа местные, слева наши. Северные цены - это действительно страшно. Как вам бутылка "БонАквы" за 150 рублей или салатик по 330? А бутылка водки тут стоит 600 рублей.

23.


В холле афиша Дома культуры:

23а.


У карского берега - деревянные склады. Генеральные грузы завозят в недолгую навигацию морем из Архангельска, продукты и ширпотреб - "Уралами" из Воркуты. Навигация здесь всего два месяца, с конца июля по сентябрь, и несмотря на близость воркутинских шахт, уголь везут именно морем - ведь зимник схватывается позже начала отопительного сезона.

24.


На краю посёлка - аэропорт без заметной взлётки: зимой самолёты садятся прямо на снег. Усть-Кара - хотя и самый крупный посёлок НАО восточнее Нарьян-Мара, а всё-таки самый дальний - 500 километров по прямой. Самолёт сюда летает целых два раза в неделю, но билет стоит 10 000 рублей, и это к тому же меньше себестоимости! Раз в два года независимо обстоятельств и в любое время по уважительным причинам (например, в нарьян-марскую больницу) местные летают в оба конца бесплатно. В сезон отпусков назначается ещё и вертолёт в Воркуту за 6000 рублей. Там можно сесть на поезд, в отличие от Нарьян-Мара, куда летом реально лишь долететь или доплыть. Отдыхать тут ездят многие, в основном на Чёрное море и почти никогда - за границу. В обратную сторону поток скромнее: за лето в Усть-Кару попадает несколько туристических групп, в основном сплавляясь по Каре и улетая первым же рейсом.

25.


В посёлке, по словам Евгении Ювинальевны, около 200 детей, то есть 40% постоянного населения - такой демографии позавидуют даже Кавказ и Средняя Азия! Ненцы, конечно, плодвитее русских, но и те отстают немногим. Пять-шесть детей в семье тут не редкость...

26.


Интернет в Усть-Каре очень дорогой (да и мобильная связь появилась лишь в 2013-м году), поэтому большую часть свободного времени дети развлекают себя проверенными способами докомпьютерной эпохи. Летом детей вывозят на материк, у Усть-Кары есть "свой" (не безраздельно, конечно) лагерь в Подмосковье и с недавних пор в Крыму.

27.


И хотя половину населения Усть-Кары составляют ненцы, ощущения "нерусскости" тут нет вообще - на Севере, как уже не раз говорилось, люди делятся не по национальностям, а по образу жизни на "городских", "поселковых", "тундровых", и даже старожилы не помнят, чтобы тут вставал национальный вопрос... Есть здесь и коми, и почему-то целая община марийцев. Нерусской речи я за весь день в Усть-Каре не слышал ни разу, но местным ненцам, что интересно, родной язык - коми: ещё в 18-19 веках за спиной у русской администрации тундру колонизировали коми-ижемцы - самое северное и самое обособленное зырянское племя, за деловитость и образованность слывшее когда-то "евреями Севера". Основанные ижемцами сёла стоят на Оби до самого Ханты-Мансийска, а по эту сторону Урала они умудрились закабалить не только ненцев, но и даже кольских саамов (чья культура в итоге практически погибла, унифицировавшись с ненецкой - иные мурманские краеведы за это коми реально ненавидят). Язык предуральских ненцев вообще заметно отличается от языка ямальских ненцев даже на слух, ну а Кара видимо оказалось в какой-то момент оторвана от других ненецких общин.

28.


Тундровые ненцы здесь тоже нередкий гость, и ХХ век сформировал две касты - государственных и частных оленеводов. Первые, как нам рассказывали, наведывались сюда обычно пьяными и спокойно могли продать оленя прямо из упряжки за бутылки водки; вторые - напротив, деловитые и здоровые, да и приезжали не на упряжказ, а на импортных снегоходах (которые тут стоят как на материке хорошая иномарка). Но общая проблема - кровосмешение, неизбежное в таких оторванных от остального мира местах. Местные по секрету говорят, что ненцы действительно бывают не прочь подложить свою жену под заезжего геолога или рабочего, потому что от свежей крови дети будут здоровее, чем от законного отца... А уж если в посёлок приедет девушка - вся молодёжь успеет за неё передраться в первый же вечер. Как кто-то из местных охарактеризовал Усть-Кару, а то и весь НАО - "большая шведская семья"... Даже "большая пьющая шведская семья" - но пьяных я видел явно не больше, чем в деревнях Большой земли.

29.


И в общем жизнь Усть-Кары - какая-то очень тихая и сонная, и люди отсюда даже не стремятся уезжать, живя без работы пособием да натуральным хозяйством. Говорят, даже после учёбы на материке многие предпочитают не встраиваться там в суетную жизнь, а возвращаться сюда. Справа тундра:

30.


Слева море. А что ещё надо?

31.


Но есть в Усть-Каре один дом, живущий своей жизнью - это метеостанция, основанная в 1934 году. У метеорологов здесь и работа, и дом, но главное - они подчиняются не сельсовету Усть-Кары, а своему ведомству в Архангельске, поэтому другое тут всё от зарплат до удобств:

32.


Карские метеорологи Руслан Васильев и Дмитрий Белорусов, причём формально главный тут именно молодой - он собственно метеоролог по специальности, в то время как старожил Дмитрий Николаевич числится механиком. Руслан приехал из Кемеровской области, Дмитрий - с Украины ещё в советское время и до недавних пор всё подумывал вернуться на историческую родину.

33.


Добродушный и хитроватый, он настоящий Старожил, и для понимания Усть-Кары рассказал намного больше, чем администрация:

34.


В комнате много старого метеорологического оборудования, но сейчас уже не те времена, когда метеоролог в мороз и пургу раз в три часа ходил на объект снимать показания: везде стоят датчики, передающие всё на компьютер.

35.


Но осталось немало приборов, в том числе и потому, что грубые железки надёжнее удобного компа и всегда могут его подменить. У Руслана с Дмитрием и тут разделение труда - один больше по компу и его софту, другой - по приборам, моторам и прочим подобным вещам:

35а.


За дверцей святая святых - барометр, который можно перемещать лишь в присутствии специально присланного из центра специалиста, потому что изменение его положения (и высоты над уровнем моря, стало быть) даже на метр уже вносит погрешность в показания.

36.


Зарплаты у метеорологов для местных цен мизерные - порядка 20 тысяч рублей, но на материке они получали бы и вовсе минималку. А здесь - ещё и льготы (в том числе бесплатные продукты на месяц на сумму до 7000 рублей), и северный стаж для пенсии. Да и домик метеостанции в Усть-Каре самый комфортабельный - например, тут есть единственные в посёлки сливной унитаз и душевая кабина. Очаровательная супруга Руслана даже домашних питомцев завела:

37.


В общем, так и бродили мы по Усть-Каре неспешно весь день. Выезжать собирались в два часа дня, потом уже в три (в два часа сборы начались с обеда, который ещё надо было приготовить), в четыре только-только подтянулись вездеходы и началась погрузка...

38.


Часам к пяти мы наконец погрузились, а провожать нас вышла местная детвора да Евгения Ювинальевна, которую за ухоженность и спокойствие посёлка искренне хотелось поблагодарить (при том что - это уже не с её слов и даже не в самой Усть-Каре - выбить что-то у нарьян-марских властей местным властям бывает очень трудно).

39.


На лёд Карской губы машины выехали аккурат после заката. Берег до Амдермы - пологая дуга, но по берегу ехать и дольше, и не везде пройдёшь из-за скалистых мысов и ледяных торосов. Местные говорили, что надо выйти на след снегохода, но в итоге следа этого мы не нашли и просто пёрли вперёд и вперёд по тундре, порой в темноте пересекая по найденным первой машиной пологим участкам головокружительные скалистые каньоны. В середине пути вспыхнуло третье, самое красивое северное сияние (собственно, фотографии Константина Перфильева в начале поста - как раз с него, а не с первой ночи), а через пару часов началось было ещё и четвёртое, но я лишь поглядел в окно кабины и перевернулся на другой бок.

40.


В следующей части - Амдерма, страшное и потрясающее место на открытом Карском море.

ARCTIC CHELLENGE-2016
Предыдущая часть - Надым, День оленевода и Мёртвая дорога.
Обзор поездки и оглавление серии.
XPEN на дорогах Крайнего Севера. О нашем средстве передвижения.
Дорога через Белое Безмолвие
Хальмер-Ю. Мёртвый город за Воркутой.
Югорский полуостров. Усть-Кара.
Югорский полуостров. Амдерма.
Югорский полуостров. Каньонами до Каратайки.
Нефть и дороги Большеземельской тундры.
Нарьян-Мар. Город в устье Печоры.
Буран-day в Нарьян-Маре.
Пустозерск. Древнерусский Край Земли.
Усинск. Нефтеград в Коми.

Arctic Challenge 2016. Официальный трейлер.

$
0
0


Поста сегодня не получилось, поэтому пока вот официальный трейлер нашей экспедиции. В кадре есть горячие источники Пыр-Ва-Шор, которые Xpenыпроезжали между Усинском и Воркутой (то есть ещё без меня), Хальмер-Юи Усть-Караи собственно я в последнем кадре.

Амдерма. Груда брошенных домов и ветры Карского моря.

$
0
0


Самой северной точкой нашего путешествия, да и вообще пока что всех моих путешествий, стала Амдерма, достигнутая из показанной в прошлой частиУсть-Кары - посёлок на острие Югорского полуострова, у открытого Карского моря, некогда самый большой и благоустроенный на полярных морях от Белого моря до Лены, но ужавшиеся с распадом СССР натурально в десятки (!) раз. Сюда заходят белые медведи, здесь дуют ветра, порой вымораживающие даже Москву, в окрестных тундрах ходят ямбто - целое племя оленеводов, десятилетиями скрывавшееся от советских властей... Мы были в Амдерме всего один день, но это уже звучит гордо - "мы были в Амдерме!".

А вот Андрей uritskпровёл там этим летомв своё время полторы недели, и на его посты я сошлюсь ещё не раз.

...Отсмотрев последнее за поездку северное сияние, переехав пару огромных каньонов, мы наконец легли спать, а утром проснулись, как всегда, посреди Белого Безмолвия и обнаружили, что третья машина куда-то пропала - караван порой растягивался на километры, ночью даже теряя огни других машин, не говоря уж про сигнал рации, а когда мы вставали на ночлег - мне запомнилось, что я вижу приближайший свет третьей машины. В итоге мы часа три без дела слонялись вокруг двух Xpenов, решая, что делать, потом мне показалось, что я увидел человечка на далёкой гряде, и Раджаб с механиком поехали по своим же следам обратно. Человечек, мне, возможно, померещился - полчаса спустя обе машины как ни в чём ни бывало показались из-за гряды - третий вездеход ночью не только отстал, но и повредил колесо, которое всё утро и меняли, скрытые от нас грядой.

2.


А дальше снова путь по белой тундре, пока в какой-то момент впереди не показались явно рукотворные конструкции. Масштаб их в пространстве голого снега не понятен - они так и маячили впереди ещё около часа!

2а.


Это заброшенная военная радиолокационная станция "Лена-М": хотя Амдерма возникла в 1933 году как флюоритовый рудник, с 1960-х по 1990-е её лицо определяли военные, 72-й Гвардейский полк дальней авиации, и их полуразрушенного наследства по посёлку и окрестным грядам разбросано немало.

3.


Всё это выглядит донельзя сюрриалистично и таинственно:

3а.


4.


5.


Поодаль пара огромных шаров на подставках - такие можно видеть над многими городами (например, Анапой или Феодосией), такой же валяется в лесу около подмосковной Дубны, точного назначения их я не знаю, но явно что-то радиолокационное.

6.


Поэтому как туземцы при встрече с высокой цивилизацией, мы не придумали ничего лучше, чем залезать вовнутрь и воспользоваться потрясающей акустикой гигантского круглого объёма.

7.


У ребят оказалось отличное чувство ритма, шар был так и переполнен всяческими железяками, дверьми и прочим, а как результат - концерт получился на славу! Я же по шару около Дубны знал о том, что внутри эти звуки глушит их собственное эхо, и потому предусмотрительно слушал всё это снаружи. Ниже - не видео, а аудиозапись со слайдом, слушать где-то с 50-й секунды.




Надпись на инопланетном языке:

8а.


Но перевод её ясен и так - Карское море! С этой гряды, ещё недоезжая РЛСки, мы его увидели впервые... И если в соседнее Баренцево море (которым я любовался когда-то в Териберке) заходит Гольфстрим, и оно хоть и штормистое, но по меркам Арктики тёплое, то Кара - это "ледяной погреб Евразии". Сплошной льдяной панцирь лежит на нём 8 месяцев в году, и лишь 2 месяца ледовая обстановка безопасно для навигации. У того же uritskможно видеть, как полярным днём у амдерминских береговобильно плавают льдины сложных форм, а порой ледяные поля так и лежат у берега под летним солнцем до следующих морозов... Собственно, и название-то его от ненецкого "харе" ("торос"), а первые ткнувшиеся сюда иностранцы голландец Николас Витсен и француз Жак де Компредон называли его Ледовым морем. Дело в том, что оно относительное мелкое (до 600 метров) и от воды Оби, Енисея и Таза не столь солёное, а потом льда в нём побольше, чем в иных более восточных морях. Недалеко от Амдермы, однако, синела полынья:

8.


Гряды спускаются к посёлку довольно пологой лестницей, поэтому от "Лены-М" он не виден, лишь её же воинская часть чуть ниже, где из под снега проступает асфальт:

9.


На гряде по ту сторону посёлка - загогулина абсолютно не понятного размера: это уже не военный объект, а гражданская система тропосферной связи "Полоска" системы "Север" - такие строились в доспутниковую эпоху и обмениваясь сигналами через колебания верхней части тропосферы, передавали сообщения на несколько сотен километров, образуя семь линий через весь Крайний Север - следующую на восток станцию "Чайка" я показывал под Салехардом. Они, конечно, тоже мертвы, изжив себя с появлением спутников... но вывоз металлолома из этих краёв будет дороже его продажи.
Пока мы лазали по РЛС, водители успели пообедать, после чего пологой петлёй мы начали спускаться в посёлок.

10.


Как уже говорилось, Амдерма начиналась в 1933 году с рудника, где добывали флюорит, он же плавиковый шпат или попросту фторид кальция - довольно красивый минерал, применяемый в самых разных отраслях от чёрной металлургии (где тогда был незаменимым) до керамики. Само собой, в те времена да в таких краях работать на рудники ехали не по своей воле. Работали как в Средние века, в шахтах под мерзлотой была минусовая температура, многие умирали от силикоза. Флюорит, однако, был нужен стране, поэтому Амдерма росла, в 1940 году став ПГТ, а в 1941 - райцентром: Амдерминский район просуществовал до 1959 года, охватывая весь Югорский полуостров, Вайгач и даже шахтёрский посёлок Хальмер-Юпод Воркутой (ныне это Коми) был заложен на его территории. Остатки рудниковс бытовками, ржавым экскаватором и мрачными штольнями в мерзлоте сохранились под снегом в окрестностях посёлка, а летом на берегу можно найти и очень красивые кристаллы флюорита. Камушек флюорита и ракушку-окаменелость из шахты нам подарили местные жители:

11.


Добыча флюорита прекратилась в 1950-х годах с октрытием месторождений поближе да потеплее, но куда было девать разросшийся посёлок? К 1956 году в Амдерме открылся военный аэродром с бетонной взлётно-посадочной полосой, и с этого момента в посёлке на краю земли начался подлинный расцвет. Фактически здесь жило 10-12 тысяч человек, поровну постоянного населения и гарнизона. По воспоминаниям старожилов (а я опираюсь в основном на мемуары работника аэропорта Владимира Шадрина из сборника "Здравствуй, здравствуй, Амдерма моя...", подаренной нам в администрации), тогда посёлок радикально изменился: спецпоселенцы массово уезжали "на землю", бараки и вагончики заменялись пятиэтажками, новых людей стало неожиданно много, а старожилы, радуясь благоустройству посёлка, ВНЕЗАПНО вспомнили, что двери стоит запирать на замок. Остатки тех времён - заброшенный стройкомбинат, за которым новенькие ветряки:

12.


Однако едва ли не лучший на Крайнем Севере аэродром, способный принимать любые типы самолётов, был не только военным - в 1964 году открылся аэровокзал, и Амдерма стала, как сказали бы сейчас, таким Арктическим хабом: отсюда был прямой рейс в Москву, но и всяческие более экзотические рейсы типа Москва-Диксон или даже Москва-Тикси включали пересадку в амдерминском аэропорту.

13.


Ещё в Амдерме были мерзлотная станция (1950), морской торговый порт, с 1978 проводивший уникальные для того времени операции "Ледовый причал" по разгрузке судов на припай, нефтеразведочная экспедиция (1979)... Как Диксон или Тикси, Амдерма была фактически полноценным городом, одним из узлов Советской Арктики.

14.


Крах наступил быстро: в 1993 авиаполк улетел в Котлас, оставив опустевшие пятиэтажки гарнизона, в 1995 закрылась мерзлотная станция, в 1996 расформирована нефтегазоразведочная экспедиция, в 2000 ликвидировано стройуправление, а в 2002 - и местный гидромет... Перспектив к возрождению тоже немного - возможности авиации и жизнеобеспечения с 1960-х годов мягко говоря изменились, и новые авиабазы сейчас создаются в местах типа Земли Франца-Иосифа. Ныне в Амдерме осталось около 300 жителей, то есть 3% (!) её фактического населения на конец 1980-х.

15.


И это, хочу сказать, выглядит страшнее, чем опустевший Хальмер-Ю - он тих и стерилен, а нынешняя Амдерма - это мрачная груда брошенных зданий, в которой при этом теплится жизнь... Догнивающие останки города.

15а.


Первыми амдерминцами, однако, которых мы увидели, оказалась пара весьма благообразных старушек с палками для скандинавской ходьбы, одетых очень тепло даже по заполярным меркам:

16.


А вторым - человек в военной форме, жестом остановивший вездеход. Известный маразм российского Крайнего Севера (и не только, но тут это уж совсем абсурдно выглядит) - погранзона, куда не положено ездить без пропуска (границей, если кто не понял, считается морской берег). Причём зачастую в пограничных, но многолюдных регионах на неё закрывают глаза, здесь же работы у пограничников мало и нарушителей они ловят довольно рьяно. Мы оформляли пропуск в погранзону централизовано (и это в общем не сложно, выдаётся он гарантировано, только подаваться надо за месяц), но нам здесь же рассказали, как недавно послали восвояси целую тургруппу... На самом деле пограничники были очень корректны и дружелюбны и курировали всю нашу поездку, в том числе по линии возможного спасения и помощи, и даже, когда мы в расквартировались, принесли нам две пятилитровки питьевой воды. Но всё же началось наше пребывание в Амдерме с проверки документов, а в очереди мы разглядывали такой вот оптимистичный стенд. Главный нарушитель спокойствия тут действительно "мишки", и по словам местных, не так давно белый медведь тусил в посёлке добрых полгода, то валяясь на дорогах, то затаившись в заброшенных домах... при этом никого не съел, хотя вообще-то мог бы (а вот ещё пост sevprostorна ту же тему).

17.


Пройдя проверку, народ совещался, ночевать ли в Амдерме - водители настаивали, что надо ехать дальше, часть группы (у которой были билеты из Нарьян-Мара и Усинска) с ними была солидарна, а часть всё-таки выступала за подробный осмотр посёлка. Я всю поездку надеялся, что удастся покататься и по окрестностям Амдермы - на любимый местными мыс Чёрные скалыили на водопады реки Амдерминки, но быстро понял, что не судьба: водители согласились остать на ночь, но сильно за это на нас взъелись и уж точно не поехали бы отсюда никуда, кроме как на юг - взаимная обида после этого явно оставалась до самого конца поездки. Но что в Амдерме решено ночевать, мы с Олей узнали потом, а тогда, понимая, что от нас ничего не зависит, побежали смотреть предзакатный посёлок.

18.


Дома, киоски, балки... Внутри можно найтикалендари, тетради, картины, мебель - но мы их не очень-то искали, так как брошенных домов я успел повидать немало. Обратите внимание на металлические ящики - это не кондиционеры, а напротив, морозильные камеры.

19.


В советской Амдерме было хорошо со снабжением товарами первой необходимости, в её ресторанах трудились первоклассные повора из столиц (известнее всего было заведение "Голубой Дунай"), а за тортиками в местную кулинарию летали даже из других северных городов, но вот с мебелью тут всегда было туго - ведь отправляясь на Крайний Север, люди обычно думали, что это ненадолго, а централизовано мебель завозили лишь в организации. По всему Северу была известна амдерминка - кровать с каркасом из ящиков и шинной резиной вместо сетки. Самые старожилы вспомнят и 200-литровые бочки, стоявшие в квартирах - до постройки трубы с озера Тоинто (ныне благополучно забившейся) воду набирали из речки, и была та вода натурально живая, с водорослями, козявками и мальками...

20.


Жилой фонд советской Амдермы вообще изрядно эволюционировал, начавшись с рудничных бараков, продолжившись "кабинами" (как ту называли жилые вагончики, чаще известные северянам как балкИ) и "финскими домиками", ну а малоэтажные засыпнухи тут стояли разве что на главных улицах, и лишь с появлением гарнизона Амдерма начала застраивать капитальным жильём и обзаводиться бетонными дорогами.

21.


В воспоминаниях старожилов часто упоминаются центры культурной жизни, будь то Дом офицеров или портовый ДК "Моряк", но что чем было - я не разглядел, да и примечательной архитектурой Амдерма никогда не была богата.

21а.


Обитаемых домов в нынешней Амдерме дай бог десяток, в том числе один 1980-х годов постройки по каким-то новым для тех времён и этих мест технологиям:

22.


Но даже в периоды расцвета жизнь на Крайнем Севере была не сахар: когда мороз и ветер исчислялись десятками градусов и метров в секунду, когда человека прямо на улице мог задрать и сожрать проникший в посёлок белый медведь, а в море лёд даже летом. Рассказывают, как-то в пургу один работник аэропорта решил на свой страх и риск идти домой... и его натурально больше никто никогда не увидел. Да и человеческий климат, как вскользь следует из мемуаров, тут был не столь чистый, как в других северных посёлках - всё же в разросшейся Амдерме хватало случайных людей, будь то стройбатовцы или "вербованные" чернорабочие.

23.


Да и одним из символов Амдермы не случайно была стела "Солнце" - памятник полярному дню. Как я понимаю, это была своеобразная шкала времён года, и в 20-х числа июня солнце "ложилось" на самый верх. Она не сохранилось - возможно, сломало ветром.

23а.


Ещё несколько памятников тут осталось. Стоят они почти на одной линии, лесенкой, но друг от друга закрыты домами. В самом низу, на Центральной улице между коробкой администрации и домиком культуры (уж не как не "домом" и тем более "дворцом" - его краешек виден слева!) обязательный в каждом российском населённому пункте воинский мемориал. С тогдашнего Амдерминского района на войне погибло 47 человек, большинство с ненецкими фамилиями, причём первые жертвы были не в бою, а на транспорте, потопленном забравшейся в Баренцево море подлодкой. Слева камень в память Евгения Ливанова, основателя и главного инженера Амдерминского рудника... тут сразу напрашивается вопрос о памятнике жертвам репрессий.

24.


Парой улиц выше, совсем рядом с конторой "Амдермасервис" (как я понимаю, ведающей тут всем хозяйством) и погрануправлением, где нас проверяли при въезде, стоит истребитель с табличкой "Лётчикам советских вооружённых сил, разгромивших фашизм и обеспечивших мир и неприкосновенность воздушых границ Севера". Говорят, уезжая, военные хотели прихватить его с собой и даже успели погрузить, но в итоге местная администрация отстояла машину - поэтому и стоит не на постаменте, а на каком-то ящике. Стела рядышком посвящена запуску Первого Спутника:

25.


А над ним, уже в глубине гарнизона - ещё один макет самолёта, о происхождении которого я толком ничего не нашёл. Поставили его перед военным госпиталем, видимо чтобы радовать взгляд на какое-то время приземлённых здоровьем лётчиков.

26.


Плакат на стене госпиталя:

26а.


Есть в Амдерме, что удивительно, даже один вполне себе архитектурный памятник, не зря прозванный Барский дом. Пожалуй, я мог бы его принять за особняк какого-нибудь удалого купчины-промышленника, куда он приезжал на пару месяцев в году проведать свои промыслы, но нет - это вполне себе советский довоенный дом, где жило тогдашнее начальство порта. Стеклянные веранды - это, конечно, хорошо, но не когда они глядят на Карское море...

27.


Барский дом обитаем, и из 4 квартир одну сдают. В неё нас и определили и... Эпиграфом к сему обиталищу мне запала строчка из какой-то суровой песни, которую цитировали ребята из группы: "Крысы топтали мою бесконечность"... Тут скверно пахло, пол был столь грязен, что даже коврик от спальника на него стелить было стрёмно, горячая вода текла только из батарей (то есть крутым кипятком) и была инопланетно-зелёного цвета, у унитаза благополучно отломался бочок, вместо кторого стояло ржавое ведро под краном, а ванна, втиснутая в длинную камеру, была не закреплена, и выходя через её торец, натурально был риск перекувырнуть её себе на голову... Обратите внимание и на печи, оклеенные обоями, а стало быть уже много лет не пригодные к топке.

28.


Здесь я отравился то ли какой-то просроченной едой из припасов группы, то ли миазмами грязного дома, на утро проснулся с тошнотой и слабостью и весь день не мог смотреть на еду без отвращения. Хозяева квартиры явно всё это предусмотрели, повесив у входа табличку "Оставь надежду всяк сюда входящий!":

28а.


Зато здесь есть Бог, дружелюбный и близкий... церкви в Амдерме, кстати, не замечено.

28б.


Местные говорили, что эти условия по меркам Амдермы ещё не самые плохие... Не знаю. Виденные мной подъезды амдерминских домов варьируются от таких (заброшенные пятиэтажки гарнизона):

29.


До таких - это, пожалуй, самый чистый и ухоженный подъезд, что я в принципе в постсоветских странах видел. Пришли мы сюда за водой, и крепкий северный мужик наполнил нам несколько баклажек из крана через фильтр.

30.


Да отчитал, что водители наши в соседнем подъезде жили и уходя, намусорили. Чистоту в Амдерме поддерживают не от избытка цивилизованности, а потому что объедки в помойках привлекают белых медведей. "Здесь нету помоек для отходов жизнедеятельности поселка. Весь мусор централизованно собирается в определенные дни: по подъездам, звоня в колокольчик, ходит здешний главный мусорщик Саня (именующий себя иногда «Бичом №1»), а по улице, тем временем, катится самосвал (под стать поселку, будто бы собранный из старых обломков других машин), в который закидывают мусор жильцы, оповещенные о мероприятии звоном Саниного колокольчика."

30а.


Цитата курсивом - это опять же из заметокsevprostor, пришедших в своё время сюда морем. Когда я был у них в гостях под Питером, они как раз строили лодку для новых полярных странствий, которую назвали "Амдерма".

31.


Последние амдерминцы... Как нам сказали местные тётеньки, народ продолжает уезжать, большинство жителей посёлка записаны в очередь на предоставление квартир в Нарьян-Маре и городах Большой земли (другие местные, впрочем, это опровергают). И в то же время в фойе администрации мы встретили человека, приехавшего сюда с полгода назад поработать из Кирова - он думает, что ненадолго, но на Севере все так думают...

32.


В отличие от Каратайки или Усть-Кары, Амдерма практически целиком русская - ненцы в посёлке, по словам местных, есть, но я их не видел. Зато окрестностях Амдермы каслают (кочуют) ямбто - пожалуй, самое удивительное ненецкое племя. Надо сказать, отношения ненцев с советской властью весьма похожи на таковые у западенцев, прибалтийцев, узбеков: их древний жизненный уклад не очень-то уживался с социализмом, а советская власть пыталась его ломать через колено, но так и не сломала до конца - всё же специфика оленеводства позволила ненцам сохранить кочевой образ жизни и негласную автономию. Но я помню, как в далёкой Антипаюте один ненец рассказывал, что у его деда до революции было 3000 голов оленей, и всех их увели в колхоз, ему оставив полсотни (а "прожиточный минимум" - 200-300 оленЕй на семью). А в этих краях в 1934-43 годах поднялась Мандалада - само это слово значит "военный совет", "военное положение", и в данном случае это было натуральное антисоветское восстание с довольно интересным набором требований:
- Отменить нормы отоваривания продуктами и промтоварами;
- Покупать по потребности и на деньги;
- Долой кулаков и бедняков - мы все одинаковы;
- Восстановить в правах голоса кулаков и шаманов;
- Не признаем советов и своих выборных, подчиняться им не будем; новые советы выбирать не будем;
- Не надо факторий, потому что стало много ездить русских; уберите русских;
- Мы против советских законов и выполнять их не будем;
- Выдать всех ненцев с факторий и из советов;
- Детей в школу отдавать не будем.
За оружие тогда взялось несколько десятков ненецких семей под руководством просвещённого Василия Лаптандера и вождя Сергея Ного... но были без труда разбиты отрядом НКВД.

33.


Ямбто же поступили мудрее и пошли дальше: тундра столь велика, что в ней вполне можно было скрыться, и несколько семей, объединившись, так и ушли и от коллективизации, и от переписей, и от любого гражданство и прогресса. Несколько десятилетий они ходили по тундре от Амдермы до Хальмер-Ю, на Ямале говоря, что из Коми, а в Коми - что из под Нарьян-Мара, снимаясь с места при малейшей угрозе раскрытия и выживая так, как выживали веками их предки, а торгуя лишь с теми, кто сами в тундре ненадолго, в первую очередь геологами. Вышли в мир ямбто в Перестройку, когда из-за всеобщего дефицита начались проблемы с обменом и вдобавок в общине вспыхнула эпидемия тифа, победить которую без помощи профессиональных медиков они оказались не в силах.... да и капитализм ненцам ближе, на свободной торговле те из них, кто не пьют, очень быстро богатеют. Ныне ямбто 138 человек, они прописаны в Амдерме, но появляются здесь крайне редко, и даже школу с помощью норвежского этнографа Ивара Бьерклунда организовали прямо в кочевых условиях. Тем не менее, амдерминцы про ямбто хорошо знают. Вот очень подробная статья про них, явно написанная ещё в глубоких 1990-х.
Но как уже говорилось, мы в Амдерме ненцев не видели...

34.


По Амдерме, как ни странно, ездит даже несколько машин, в том числе вахтовок. В одном месте проезжавший мимо мужичок остановился да подвёз нас пару кварталов до магазина - даже в посёлке негоже бросать людей на ледяном ветру. Он оказался школьным завхозом и машину использует по работе. Кое-где снегом занесены вездеходы, но всё же основной транспорт Амдермы - конечно же, буран! На заднем плане, кстати, Дом офицеров, некогда сердце посёлка, и именно близ него стоят Самолёт-и-Спутник:

35.


Что интересно - в Нарьян-Маре, Каратайке или Усть-Каре немалую часть парка снегоходов составляют "Бураны" в узком смысле - то есть относительно дешёвые и не столь надёжные отечественные машины. В "умирающей" Амдерме я ни разу не видел "Бурана" - сплошь японцы да скандинавы. В магазине общались с продавщицей - они с мужем работают каждый на двух работах неполным графиком, и на семью в месяц выходит более 200 тысяч рублей. Цены, конечно, подстать - например, бутылка "БонАквы" в том же магазине стоит 165 рублей (а вот орехи кешью внезапно попались дешевле, чем в Москве - потому что завезены сюда были, видимо, до "евро уже по 100!"). Нет, амдерминцы не богаты - просто 1000 рублей здесь действительно МАЛО.
Но сами эти люди, живущие среди руин, оставляют куда более живое впечатление, чем жители многих вполне постоянных городов.

36.


...Всё это мы увидели позже. А первое, что мы сделали, получив пропуска - это направились к Карскому морю. Порт в устье речки Амдерминки обилием ржавого металла напоминает Аральскили Муйнак (только море не высохшее, а замёрзшее):

37.


Портовая дирекция - вполне может быть, что старейшее здание Амдермы. Слева - единственный живой буксир, да наверное баржа какая-нибудь есть принимать завоз с грузовых судов на рейде.

38.


Общий вид Амдермы. Эффект груды брошенных зданий дополняет полное отсутствие деревьев:

39.


Барский дом - отсюда лучше ясно, почеу в нём жило именно портовое начальство. Справа зелёненький поселковый клуб, над ним новый спортзал, а слева видимо выглядывает школа:

40.


Вот и берег, из снега проступает чёрный пляж:

41.


Но в снегу границу суши и моря почти невозможно разглядеть:

42.


Когда в Москве вдруг становится -35, а вражеские армии под стенами русской столицы сокрущает Генерал Мороз - это дунуло с Карского моря.
Когда в Москве наступает 54-е, 55-е и 56-е февраля вместо последних чисел марта - это тоже тянет именно отсюда.
Представьте себе, каково быть на этом берегу, в гнезде самого холодного ветра Евразии...

43.


Дыхание Арктики не спутать ни с чем, разве что с ветрами высоких гор. где есть свои вечные льды - особый, плотный, пронизывающий холод, пробирающий изнутри, а не снаружи. Ветер в тот день был не только холодный, но и действительно сильный - вот например выпуклые собачьи следы: снег в них уплотнился и потому удержался, а вокруг развеялся, как пыль.

43а.


Селфи в самой северной точке, где я когда-либо был - 69 градусов 48 минут 47 секунд, и это даже севернее Печенги, хотя и чуть южнее Рыбачьего полуострова, на котором я не был.

44.


На самом деле я очень надеялся побывать и ещё севернее - в первоначальном проекте экспедиции мы планировали ехать дальше берегом моря, и тогда бы нашей самой северной точкой стал мыс Ярсаля с заброшенной полярной станцией "Югорский Шар", а дальше был бы и собственно пролив Югорский Шар, разделяющий материк и священный Вайгач, где у самого узкого места стоит самый северный в России знак "Европа-Азия"на кончике Уральского хребта... Да на самом Юшаре полярная станция Белый Носда старинное поморское село Хабарово, где сначала вымер скит миссионеров, а потом прижился староверческий монастырь - туда не добирался даже uritsk (его первые три ссылки), а лишь sevprostorдошли своей лодкой по морю. Это вообще парадокс таких вот глухих мест - туристы там бывают редко, но если уж бывают - то непременно и качественно об этом пишут.

45.


Амдерму мы покинули в сумерках, ровно через двое суток после того, как покинули Усть-Кару, и взяли курс по кратчайшей линии на Каратайку через Пай-Хой. Погода испортилась, и где-то через час пути остановившись по нужде, мы увидели в сумрачной дымке грандиозные (60 метров высотой) конструкции "Полоски", видом которых и завершилось наше пребывание в умирающем посёлке на Краю Земли. Аэропорт и военную базу, кстати, по словам амдерминцев, обещают восстановить к 2020 году...

46.


В следующей части наконец полюбуемся природой Югорского полуострова при свете дня да погуляем по тёплой южной (после Амдермы с Усть-Карой) Каратайке.

ARCTIC CHELLENGE-2016
Предыдущая часть - Надым, День оленевода и Мёртвая дорога.
Обзор поездки и оглавление серии.
Видеотрейлер экспедиции.
XPEN на дорогах Крайнего Севера. О нашем средстве передвижения.
Дорога через Белое Безмолвие
Хальмер-Ю. Мёртвый город за Воркутой.
Югорский полуостров. Усть-Кара.
Югорский полуостров. Амдерма.
Югорский полуостров. Каньонами до Каратайки.
Нефть и дороги Большеземельской тундры.
Нарьян-Мар. Город в устье Печоры.
Буран-day в Нарьян-Маре.
Пустозерск. Древнерусский Край Земли.
Усинск. Нефтеград в Коми.
Viewing all 1849 articles
Browse latest View live